Глава 67. По мокрой тропе около Слейв Лейк, конференция в Эдмонтоне, в одиночку на Бразеау. Август 2013.

В августовский лонг викенд я собралась было ехать в горы, но прогноз погоды показывал, что там будет дождливо, а на севере и востоке нет. Мы поменяли планы (с машиной это сделать просто), и поехали на север на озеро Слейв Лейк. Мы были там, еще когда не имелось машины, доезжали на автобусе до городка Слейв Лейк, и шли оттуда пешком вдоль озера. Потом ездили на Слейв Лейк пару раз на машине с Лешей. Теперь я решила пройти по трансканадской тропе новый участок вдоль озера, мы все разы не заходили дальше поселка Мартин Бич, а тропа на карте там была показана.

Большой пожар пару лет назад практически уничтожил сам город Слейв Лейк, но лес вокруг остался почти нетронутым. Сгорел лес около основного, и самого популярного пляжа, и то, у кромки воды деревья остались.

На сей раз, на своей машине без проблем доехали сразу до поселка Мартин Бич. Это летний дачный поселок, основное занятие его населения купаться в озере, ловить рыбу, гонять на моторках и водяных мотоциклах, и ездить по лесу на форвиллерах. Форвиллерами, похоже, владеют здесь все, или почти все жители поселка, на этом транспортном средстве народ добирается до озера. По российским понятиям от дач до озера идти совсем недалеко, некоторые стоят прямо на берегу, некоторые чуть в стороне, надо пройти метров 50 по песчаным дюнам, и вот оно озеро. Но канадцы выходят на отдых со множеством вещей, для чего нужна перевозка, поэтому едут на форвиллере по песчаной дорожке около километра и далее рассредоточиваются по обширному пляжу. С собой они везут надувные матрасы, круги, детские игрушки, а так как все равно железный конь везет, то матрасы и круги везутся уже надутыми.

Мы оставили свою машину перед воротами, которые не позволяли въезжать на грунтовку машинам, но пропускали мотоциклы и форвиллеры. Пока там парковались, за нами выстроилась очередь желающих въехать в ворота. Мы же, взяв рюкзаки, пошли по дорожке пешком. Дорожка вывела на пляж и закончилась бродом через небольшую речушку. Раньше там был мост, дорога туда и вела, и продолжалась за мостом, но мост уже давно смыло паводком, а тропа пошла в обход, и все кто хотел, ехал вброд через устье реки, где было мелко. Мы тоже там пошли, пришлось снимать штаны. Вода в этом году особо высокая, озеро затопило часть пляжа и часть прибрежной тропы, многие кусты оказались в воде.

После брода дорожка вернулась на основной берег в лесу. Это и была недоделанная трансканадская тропа. Ближе к кемпингам она оборудована столбиками и указателями и, что самое главное, мостами через ручьи. Здесь же все было в запустении. Ни один мост не сохранился, все смыло, похоже что, уже давно. Мы несколько раз раздевались, чтобы переправляться вброд. Кроме того, сама тропа была очень сырая, вся в огромных лужах, что есть результат воздействия форвиллеров, они сильно развозят тропы. Один участок оказался сильно завален деревьями, тропа пошла в обход, по берегу, а там подтопило. Пришлось, забыв о сухости ног, все равно они уже промокли, идти в кроссовках по воде.

Встали мы на берегу озера под елками на песке. Под елками песок был завален иголками и покрыт мхом, что хорошо, так как я не люблю стоять просто на песке. Но разводить костер и готовить пришлось на пляже, чтобы не поджечь сухую хвою. Поэтому песок, конечно, на зубах скрипел. Вечером пошел дождь. Я забралась под густые ветки елки и продолжала сидеть у костра. Над озером было очень красивое небо, все в темных тучах с проблесками заката.

На следующий день мы продолжили продвижение по трансканадской тропе. Она становилась все менее проходимой. Несколько раз мимо проезжали форвиллеристы, весьма довольные, облепленные грязью с ног до головы. Им езда по лужам одно удовольствие.

Мы пообедали около очередного разрушенного моста через речушку, и увидели, что она слишком глубокая, чтобы идти дальше. Здесь, вместо моста, имелась бобровая плотина, отчего река разлилась особенно широко, но плотина рыхлая и не проходимая. А брод около устья был малопроходимым даже для наших грязных соседей, они там застряли.

Вторую ночевку мы сделали ближе к дачному поселку, на поляне с видом на озеро, где кто-то уже до нас не раз стоял. Там имелся тент, кострище и пластиковый стол. Стульев только не было, пришлось делать сиденья из бревен. Зато на столе посуда и еда не вбирали в себя вездесущий песок. Днем стало тепло, по дороге мы несколько раз купались. Саше очень понравилось прыгать по волнам, озеро достаточно большое, чтобы разогнать волну, а ветер все время не прекращался.

Вечером я успела еще раз искупаться, потом ветер резко усилился, и стало нагонять грозу. Тучи были небольшими, но темными, над озером хорошо видно, как из них льет сильный дождь. Над нами дождь так и не пролился, зато сверкнула молния одновременно с громом. Я редко попадаю под подобный обстрел, всего второй раз, первый раз тоже было на Слейв Лейке. Здесь какое-то особо грозовое место. Я не видела, куда ударила молния, но ощущение было, что совсем рядом, от грома заложило уши, а от молнии ослепило глаза.

На третий день стало прохладнее, мы быстро добрались до машины, отъехали от дачного поселка и остановились около кемпинга, где имелись тропы. Там мы погуляли по лесу, собирая грибы и ягоды. Около Слейв Лейка всегда много грибов, сейчас тоже набралось два пакета молоденьких подосиновиков. Я до того разбаловалась, что не брала маслята, чтобы не чистить.

В середине августа Эдмонтон принимал у себя Всеканадскую конференцию геологов, специалистов по четвертичному периоду – КАНКВА. Хозяином был мой начальник Дуэнь. Хотя я уже не работаю, я напросилась поучаствовать в конференции с докладом, чтобы народ меня не забывал. Кроме того, вся лаборатория участвовала в подготовке. Пара выходных у меня ушла на конференцию, в пятницу мы раскладывали предметы по пакетам, в наборе были маечка с эмблемой конференции, фляга для воды, путеводитель, тезисы докладов и прочая мелочь. Маечки надо было раскладывать по размерам, чтобы участник мог взять свой размер. В субботу утром мы заканчивали то, что не успели в пятницу. Я еще должна была встретить свою коллегу Алису Телку в аэропорту, чтобы она переночевала у меня дома перед полевой экскурсией, это ей сильно экономило деньги на гостиницу (чтобы не платить за время отсутствия в городе). Я предложила вообще пожить у меня, но Алиса сказала, что в гостинице проще завязывать деловые связи, вместе с народом. У нее своя фирма, и она участвует в таких мероприятиях за свой счет, в основном, чтобы мелькать перед геологической публикой, которая обеспечивает ее фирму заказами.

В пятницу вечером мы с Сашей встретили Алису в аэропорту и отвезли домой. Она устроилась на диване в гостиной на первом этаже, у нас есть еще свободная комната наверху, но Саша завалил ее компьютерными деталями и не хотел освобождать ради одной ночи. Алиса почти все время сидела во дворе и курила, наслаждаясь заодно моими цветами. Я неплохо украсила свой маленький дворик, цветы в горшках занимали низ вдоль двух сторон забора, и еще висели на заборе, а одна сторона оставлена привязывать велосипед.

Утром Алиса заявила, что ночью ей снились огромные рыбы, которые прыгали через стол. У меня действительно в гостиной стоят 4 аквариума, один с рыбками, два с лягушками, и один с тритоном, и еще террариум с ящерицей. Видимо, эта живность и привела к рыбьим кошмарам. Рано утром я отвезла Алису в университет к экскурсионному автобусу. Они ехали на три дня в горы. Потом я пошла доделывать организационные приготовления в здание, и еще заодно показала свой доклад соавтору Дуэню, который до того был настолько замотан, что не находил на это времени. Потом села в машину и поехала на остаток дня гулять в лес.

В воскресенье мы собрались в 10 часов, чтобы приготовить все к регистрации, которая начиналась в час. Мы спустили все пакеты вниз в холл и принесли туда столы, стулья, разложили карточки с именами участников и стали ждать. В воскресенье двери университета для публики закрыты, пройти можно только по своему пропуску. Наши звонки в охрану и просьбы открыть в честь конференции двери, очень долго оставались без отклика. Если же дверь заклинить ящиком, то срабатывает противная сигнализация. Поэтому пришлось выделить студентов, чтобы те стояли у дверей и открывали их всем, похожим на участников посетителям.

Посетители подтягивались очень медленно. В час пришли только два человека. Основной народ заявился в 5 часов, когда вернулся экскурсионный автобус. Потихоньку потянулись люди, приехавшие из аэропорта с чемоданами, но, в основном, были местные эдмонтовские ученые, которым не нужно платить за гостиницу. Две трети участников явились в понедельник утром к началу докладов. Я отследила по фамилиям трех русских участников.

В 7 часов всех, кто успел собраться, повезли на автобусах в музей на лекцию и фуршет. Лекция была про ДНК ископаемых бизонов, ее читала знакомая мне Бет Шапиро. Эту даму я встретила в первый раз на Юконе в 2003 году, она тогда была студенткой Оксфорда, и вела себя очень раскрепощенно, вешалась мужикам на шею. Теперь Бет маститая профессорша, ведущий в мире специалист по ископаемой ДНК. Она переехала в США, получила национальную премию за выдающиеся заслуги в науке. Внешне она не изменилась совершенно, только поведение стало более солидным.

Перед и после лекции имелась выпивка по специальным талонам, которые раздали на регистрации. Раньше я на подобных мероприятиях ощущала себя крайне некомфортно. Во первых, языковой барьер, во вторых, я никого не знала, кроме пары русских коллег и своего научного руководителя Шера, который с огромным энтузиазмом общался с иностранцами и тратить время на меня не желал. Теперь ощущение дискомфорта убавилось. Хотя я по-прежнему не публичный человек, в среде канадских четвертичников уже появились знакомые лица. И языковой барьер тоже снизился, болтать непринужденно еще не могу, но уже могу что-то сказать и худо-бедно поддержать беседу. Человек 10 из присутствующих были знакомы по полям, некоторые по университету, многие фамилии знакомы по публикациям. Всех я все равно не знала, конференция крупная, несколько сотен участников (кажется около 800).

Поздним вечером, под дождем, автобусы вернули нас к зданию университета. Я оказалась рядом с тремя русскими, и мы общались на родном языке. Один из русских, Вадим Кравчинский, работает здесь профессором в палеомагнитной лаборатории, с ним мы были знакомы и раньше по гостям, двое других незнакомые прежде археологи.

С понедельника началась напряженная неделя. Мой доклад был во вторник после обеда, я имела время в перерывах исправить недоделки и порепетировать. Теперь я уже как своя, поэтому не могу читать английский текст по бумажке, как было на первой англоязычной конференции в 2003 году в Доусоне. Тогда я готовила, готовила свой доклад, и поняла, что все равно не запомню, и решила читать. Но там была международная конференция, и читали по бумажке многие участники из не англоязычных стран (в основном русские и японцы).

Здесь же конференция канадская, а тот, кто говорит на своем языке, по бумажке не выступает. Это раньше люди выходили с листочками, чтобы не сбиться с курса и подглядывать иногда (но и то, тупо читали очень редко). Сейчас все готовят презентации, где доклад уже структурирован, поэтому листочки отмерли окончательно. Даже места за кафедрой для них не предусмотрено, вот тебе компьютер, вот тебе дистанционная мышка, вот лазерная указка, и все в полутьме, чтобы смотреть на экран. Кстати, сидеть слушать доклады стало в разы интереснее. Человек переходит на более простую речь, когда говорит, а не читает, и еще можно посмотреть на красивые картинки. Поэтому, несмотря на уютный полумрак, никто не засыпает, как бывало раньше.

Основной проблемой сейчас стало уложиться в 18 минут, чтобы две оставить на вопросы. Доклады следовали четко без задержек (шли параллельно 4 сессии и люди рассчитывали по времени, куда им надо успеть), ведущий предупреждал пальцами: осталось три минуты, две, одна... и обрывал докладчика на полуслове, если тот не успел.

Я за время вольной жизни успела отвыкнуть рано вставать. Эту неделю пришлось регулярно подниматься в полседьмого, чтобы к восьми быть на месте.

Во вторник, в день своего доклада, по дороге на работу у меня испортилось настроение. Ранним утром я ехала к метро на велосипеде, как всегда вдоль футбольного поля, а впереди по тротуару шел мужик с тремя огромными собаками на поводках. Я позвонила, чтобы он уступил дорогу, что делаю крайне редко, так как проще человека объехать, но в данном случае псы рыскали по сторонам, и объехать их можно было с большим трудом. Мужик не отреагировал и продолжил свою неторопливую прогулку. Я позвонила еще раз, тогда он обернулся, и крайне недружелюбно заявил, что велосипеды должны ездить по шоссе. Я ответила, что если уж соблюдать правила, то в Эдмонтоне разрешено иметь не более двух собак на семью. Мужик, естественно, с дороги не сходил, и мне пришлось выезжать на шоссе, где было прилично машин, и как только я туда вписалась, так эта сволочь с собаками свернули с тротуара, они, оказывается, направлялись на высоковольтку через дорогу. Я еще ни разу не встречала здесь столь вредную злобную личность, отвыкла уже от российских собачников (которые, без сомнения, поступили бы точно также). Таким образом, на свой доклад я прибыла в плохом настроении. Хорошо еще, что он был после обеда, и настроение успело исправиться.

Сессию вели мой знакомый Грант Зазуля и куратор из музея Крис Джаз. Они создавали вполне дружелюбную атмосферу, оба еще не слишком маститые, моложе меня. Я уложилась в срок и вроде даже не сильно запиналась.

Теперь можно было расслабиться. Я сходила еще на доклады ряда знакомых и незнакомых людей, встретила неожиданно Костю Длусского, который отпросился со своей работы, чтобы послушать меня и своего друга Кравчинского и заодно поучаствовать в банкете. А вот про банкет я утром забыла. Хотя у меня имелось расписание, я решила, что данное мероприятие будет в конце конференции. Надо сказать, что ученый люд на доклады ходит весьма демократично, в маечках, а иногда и в шортах (тем более стояла 30 градусная жара), но вечером на банкет приходит в приличной одежде. Я делала доклад в футболке с эмблемой Юкона, и теперь времени переодеваться уже не оставалось. Я помню точно такой же конфуз на одной из моих первых конференций, тогда мой начальник Шер сделал мне выговор. Сейчас, конечно же, никто не обратил внимания.

Мероприятие состоялось в местной столовой, вернее, в университетском ресторане, где обычно обедают профессора. Не профессора питаются в забегаловках или, как я, на рабочем месте. Впрочем, я в этом ресторанчике уже с какой-то оказией была. Главная задача банкета, как и всей конференции – общение и завязывание связей. Поэтому все стараются сесть за один стол с маститыми. Я подсела к нашему студенту Джолу, чтобы не участвовать в соревновании за лучшего соседа, за наш стол сели также такие же простые люди, парни из геологической службы и тетки из консалтинга. Но положение нашего стола удачно оказалось рядом с главными участниками шоу.

Хозяином конференции официально считался наш Дуэнь, и он сказал пару официальных слов, но основными ведущими были пенсионеры, зубры четвертичной геологии, из тех, кто живет в Эдмонтоне. Главным из этих зубров был знакомый мне старик Чарли Швегер. Я его помнила еще с первой поездки в Канаду в 2003 году, он общался с нашим Шером, и сразу обратил на себя внимание габаритами и добродушным обликом деда мороза. Чарли небольшого роста, очень широкий и плотный как боровик. Это живой пример того, что активный человек, геолог, тоже может быть толстым. Он, как и я, палеонтолог, занимается ископаемой пыльцой растений, знаменитый на весь мир специалист.

Чарли, перед тем как вступить в свою роль тамады, сидел в одиночестве за столом и перебирал листочки, он приготовил план и, наверное, даже придумал, как будет шутить. Однако во время выступлений он уже в бумажки не заглядывал. Определенно, ученые в возрасте сохраняют живую память лучше, чем политики. Народ надрывался от смеха, слушая приколы толстого Чарли. Потом присоединился другой пенсионер, Джон Ингланд, которому в этом году присудили награду за заслуги перед наукой, и они стали подкалывать друг друга. Джон заявил, что в этом году он нашел замечательный редкий камень, рекордных размеров – ну представьте себе, такой огромный... совсем как Чарли. Чарли в ответ отметил, что пока они вдвоем ехали сюда на машине, Джон настолько увлекательно рассказывал об истории морских трансгрессий на арктических островах, что с каждой трансгрессией (этот наступление моря) он рефлекторно жал на педаль газа все сильнее, пока их не остановила полиция за превышение скорости.

А ведь Чарли уже давно как в университете не работает, в 65 лет наступает пенсия и все. Но его регулярно приглашают то лекции читать, то экзамены принимать у аспирантов, или, как сейчас, председательствовать на разных научных сборищах.

Неожиданно мелькнуло знакомое лицо парня, с которым мы сидели в одном кабинете в Англии. Он меня узнал и предложил сфотографироваться всем вместе, кто раньше работал в Эгаме, мы собрались, и оказалось, что в Канаду переехали человек 15 английских геологов.

Остаток недели прошел менее напряженно, к докладу уже не надо готовиться, мероприятий больше не было. Только в пятницу был активный день полевой экскурсии. Дуэнь отправился возглавлять длительную полевую экскурсию на север Альберты, где добывают нефть, а мы с Алисой записались в однодневную поездку по окрестностям Эдмонтона. Каждая экскурсия стоит денег, я в конференции участвовала как один из организаторов бесплатно, и напросилась на экскурсию в качестве сопровождающего. Моей задачей было взять из лаборатории аптечку и потом вернуть ее назад. Аптечка, правда, была обширная, с кардиостимулятором. Саша завез меня утром, на пути на свою работу, к университету. Там уже стоял автобус, с водителем Любой родом из Югославии, и трое сотрудников музея, которые и были основными организаторами.

Первая остановка состоялась через 10 минут, около университета под мостом. Здесь имеется разрез четвертичных отложений с ископаемым пеплом. Слой с пеплом хорошо выделялся в обрыве в виде горизонтального выгрыза, так как студенты каждый год берут отсюда образцы. Заодно нам рассказали про поведение реки.

Без специалиста можно сколько угодно ходить по знакомой местности и ничего не замечать. Специалист же, раздвинув кусты, показал нам обломки старых кирпичей, заросшие ямы и объяснил, что раньше здесь стояли дома, пока их не затопило очередным наводнением, после чего город принял решение у воды больше ничего не строить. Таким образом, в Эдмонтоне сейчас образовалась крупнейшая в Северной Америке сеть городских парков. Но, не потому, что городские власти так заботятся об отдыхе подопечных, а из-за особенностей реки и ее притоков. Да, сейчас построили несколько дамб, основная на реке Бразеау (где я была как то в апреле), но они не могут быть 100 процентной гарантией. Уж больно сильно зависит уровень воды от обстановки в горах.

Потом мы сделали несколько остановок за городом, и все в местах, где я уже была. Обедали в местечке Виктория, где раньше было поселение первопроходцев белых и индейцев. В отличие от США, в Канаде контакт цивилизаций проходил почти без конфликтов. Наоборот, индейцы подтягивались к белым поселкам, чтобы торговать и общаться.

Последней остановкой был Форт Саскачеван. Крис Джаз вытащил ящик с костями, и на лужайке, без заезда на геологические объекты, он продемонстрировал, какие кости происходят из этой местности. А сами карьеры, добавил он, уже засыпаны. Основной ценностью была челюсть саблезубого тигра. Крис не выпускал ее из рук, чтобы не уронить и не повредить.

Мы стояли в историческом месте, здесь была построена первая тюрьма в Альберте, здесь находили орудия первобытных индейцев, и здесь же местные власти устроили нечто вроде исторического заповедника. В частности, траву стригли натуральным способом, с помощью овец. При нас овец выпустили из загона, и они рьяно накинулись на все, что можно было подстричь, на траву и кусты. Увидев группу людей с ящиком посередине, овцы ринулись к ним. Крис поспешно убрал кости в ящик и загородил его своим телом. Одна из женщин в тот момент вышла из автобуса с подносом, где находились остатки обеда. Кто хочет печенье, у нас его много осталось, произнесла она, и овцы ее мгновенно окружили, давая понять, что именно они претендуют на печенье больше всего. Поднос пришлось срочно убирать обратно в автобус.

Вернувшись в университет, я положила аптечку, которая так и не понадобилась, обратно в лабораторию и забрала домой оставшийся от обеда пакет яблок, они были жестковаты, и я сделала из них пирог. Я взяла столько яблок, сколько смогла унести, там еще много оставалось. В понедельник я хотела забрать остальное, но их уже не было, Джол сделал из них свой пирог.

Утром в субботу я отвезла Алису в аэропорт, после чего продолжила путь дальше на природу. Саша не захотел ехать с ночевкой, а я, пропустив прошлые выходные, соскучилась по лесу. Тем более что продолжалась жара, и хотелось искупаться. Я выбрала лес на берегу реки Северный Саскачеван около городка Драйтон Валлей, где мы с Сашей были во время первого дальнего выезда на нашей машине. Там имелся кемпинг, стоянка для спуска на воду лодок и тропа вдоль берега. Очень подходящее место для одиноких прогулок, не далеко, и идти можно простым путем вдоль реки, лес приятный, еловый, обширные галечные пляжи с красивыми камнями, тихие заводи для купания.

На месте начались сюрпризы. Раньше можно было заехать на площадку, откуда спускают лодки, и оставить там машину, теперь въезд туда перегородили воротами. Пара машин стояла на косогоре у ворот. Я тоже пристроила, с некоторым трудом, рядом свою машину, и пошла на разведку. Увы, далеко идти не пришлось, через несколько метров дорога кончилась. Продолжение снесло наводнением, тропа вдоль реки перестала существовать. Пришлось корректировать планы.

Отправилась дальше, в район дамбы на реке Бразеау, про которую говорили на экскурсии. Там две дамбы, в начале водохранилища и в конце, около 30 км бывшего русла реки сейчас осушено, и вода идет через систему водохранилищ на электростанцию. Около первой дамбы я уже была, теперь поехала смотреть на вторую дамбу и основную электростанцию.

Туда надо было, свернув с асфальтовой дороги, ехать 30 км по грунтовке. Меня грунтовки не очень утомляют, но эта была особо противная. На нее недавно насыпали нового щебня, который вел себя под колесами легкой машины, как песок под велосипедом. Машину болтало из стороны в сторону, приходилось ехать медленно, чтобы ее не унесло с дороги совсем. Поэтому я решила возвращаться по грунтовке вдоль водохранилища, отчего получился бы крюк, но та грунтовка, по прошлым воспоминаниям, была без свежего щебня.

Доехав, наконец-то, до русла бывшей реки, я уткнулась в барьер с лаконичной надписью: «моста нет». Его унесло наводнением, которое в этом году прошлось по всей Альберте. Мне очень не хотелось прямо сразу возвращаться по жуткой дороге до шоссе и ехать на первую дамбу. Тем более что это был бы второй облом за день.

Недалеко перед размытым мостом имелся заезд в лес. Я оставила машину на обочине, разведала дорожку, она была узкая, с камнями, но проходимая, вернулась, и загнала машину в лес. Дорожка оканчивалась полянкой, на которой имелись следы стоянки, кострище и плакат, что вода может подняться без предупреждения. Это, чтобы на поляне не ночевали. Хотя там явно ночевали. Однако на сей раз было заметно, что предупреждение сделано не напрасно. По поляне, очевидно, не так давно прошлась вода, на деревьях висел травяной мусор, кусты были погнуты и ветки ободраны, земля кое-где покрыта корочкой сырой грязи.

Я отогнала машину повыше и поставила в кустах у дороги, а ночевать решила на терраске в лесу, где следов наводнения не имелось. Готовить на костре можно было и на поляне. Туда водой принесло ковер, я его скатала в трубочку вокруг бревна и устроила себе мягкое сиденье. После чего можно было со спокойной совестью идти купаться.

В осушенном русле реки продолжал струиться ручей с расширениями. В некоторых расширениях было достаточно широко и глубоко, чтобы плавать, еще там были гладкие каменные плиты, на которых приятно лежать, и водопадики. Немного экзотичное место для купания, но интересное и очень красивое. Берега скальные, обрывистые, камни красивые, много остатков окаменевших кораллов.

Ближе к вечеру я отправилась гулять по той дороге, на которой снесло мост. Отсутствие моста не останавливало внедорожники, они спокойно пересекали ручей вброд, но там были такие камни, что моя машина точно бы застряла. Я перешла ручей по камням и пошла по дороге вверх из долины. Через километра три, дорога привела к водохранилищу, дамбе и электростанции. Везде красовались надписи, что вода может подняться в любой момент, в ложбинах не вставать. Уровень воды в водохранилище был выше обычного, но до кромки насыпи вода еще не доставала. По дамбе можно было спокойно перейти на другую сторону. Я помню, как мы мучились с плотиной на Истринском водохранилище, куда приходилось доставать для прохода пропуск. Здесь же, дамба высотой с многоэтажный дом и никаких строгостей. Впрочем, на машине туда заехать было нельзя, дорога закрыта воротами, а пешком много взрывчатки не наносишь.

Вернувшись к своей стоянке, я поставила на террасе в лесу палатку и приготовила ужин на затопляемой поляне. Только я залезла в палатку, чтобы спать, услышала, что сюда приехала еще машина. Я одна в темном лесу, чужая машина стоит рядом на поляне и светит фарами, они осветили и мою палатку, и машину в кустах, то есть, я была обнаружена. Я высунулась из палатки с медвежьим спреем в качестве оружия возможной самообороны, и налобным фонариком посветила в их сторону. В темноте по пятну моего фонарика приезжим было не понять, сколько здесь народу и какого они пола. Машина вскоре уехала. Скорее всего, сюда заехали такие же люди как я, желающие переночевать не в кемпинге. Скорее всего, они это место уже знали, но, увидев, что оно занято, решили не мешать. Но эпизод меня маленько испугал. Днем все иначе воспринимается, ну заехали соседи, ну поздоровались.

Ночь прошла спокойно, фарами больше никто не светил и медведь в гости не приходил. Утром я прошлась посмотреть на нижние сооружения электростанции, в русле. Там велись интенсивные ремонтные работы – край домика висел в воздухе, его подмыло.

После этой небольшой прогулки я села в машину и поехала по плохой грунтовке назад на шоссе, чтобы добраться до первого водохранилища и искупаться там. На водохранилище Бразеау народ вовсю купался. Вода была очень теплая, удивительно для конца августа, когда ночи уже длинные и прохладные. В завершение маршрута я разведала еще один съезд к водохранилищу, где был обозначен групповой кемпинг. Ворота на групповую поляну оказались закрыты, но я оставила машину на обочине и зашла за ворота пешком. Это место, скорее всего, предназначалось для бойскаутов. Там имелась большая поляна, большое место для костра со скамейками, шелтер с печкой, флаг, волейбольная площадка. Спуск к воде был, но без пляжа, с глинистой почвой и камнями, скорее всего, дно здесь малоприятное, но лодку спустить можно. В этом месте особенно четко видно, что водоем искусственный. Так же как и на Истринском водохранилище, берега представляют из себя небольшие, метра два-три, глинистые обрывы без поймы и прибрежных отмелей, без зарослей камышей. Такой водоем еще долго будет приходить в равновесие с берегом, размывая его и выполаживая.