Глава 45. Бедленды и короткое поле. Июнь 2011.

В начале июня мы решили съездить на два дня, навестить раннелетнюю степь. Эдмонтон, как и Москва, находится в пограничной зоне, к северу хвойный лес, к югу в основном поля и небольшие по площади осиновые леса низкого качества, сухие, густо заросшие шиповником, деревья угнетенные с обломанными верхушками (слишком сухое жаркое лето), такой лес мало привлекателен для прогулок, но увы, его вокруг города больше всего. Еще южнее начинается лесостепь, деревья представлены в основном тополями, а степные участки почти все распаханы. Только в нескольких местах степь осталась нетронутой, пара провинциальных парков, участки вдоль реки Ред Дир, где берег сильно рассечен оврагами (бедленд), и еще на карте обнаружился приличный кусок земли чуть в стороне от реки Ред Дир под названием природная зона Рамслей.

Природная зона значит не в частном владении и там можно гулять, а правила не строгие, не как в национальном парке. Я решила посмотреть, что такое этот Рамслей, интересно побывать в степи с природной растительностью и не за забором. Перед поездкой посмотрела фото на гугл эрс, кто-то там гулял и выложил много фото, по которым можно создать впечатление, что за место. Выяснилось, что там мелкие, покрытые травой холмы, и низкорослый лес в западинах, и еще, что там пасутся в вольном выпасе коровы.

Мы доехали до Рамслей, от нас около 200 км, долее, по российского вида проселку, углубились внутрь территории, ища место, где можно войти; хоть природная зона, раз пасут скот, значит за забором, но проход для людей тоже должен быть. Действительно, через пару километров проселок кончился, и мы увидели открытые ворота, въезд был устроен таким образом, чтобы коровы не могли выбраться. Мы видели похожие заезды в Англии, здесь они называются техасские ворота. Вырыта яма и застелена округлыми перекладинами, человек и машина пройдет, а корова нет. Прямо за этими техасскими воротами сгрудились красивые рыжие бычки мясной породы. Они были молодые и еще не успели обзавестись рогами, зато довольно крупные. Саша выдал фразу, что он предпочитает видеть говядину в форме консервной банки, а живым представителям не доверяет. Я ответила, ничего страшного, мы, когда плавали на байдарке, все время стояли среди коров и имели философские беседы с пастухами. Причем те, российские коровы, были взрослые и с рогами, но ни каких проблем, кроме одного раза, когда бегущие со склона коровы снесли колышки палатке, у нас с этими животными не возникало.

Я вооружилась палкой, и мы смело зашли за ворота. Бычки тут же резво убежали, они здесь полудикие и явно побаиваются человека. Однако долго мы там не гуляли. Местность действительно интересная, непривычно в Канаде ходить свободно по травяному пространству, так как все, где нет леса, освоено фермерами, и туда не пускают. Но оказалось, что среди однообразных, как под копирку, холмов и западин с кустами и лужами воды, совершенно невозможно ориентироваться, а компас и джпс мы забыли. Я пошла по самой натоптанной коровьей тропе, тщательно запоминая мелкие ориентиры, типа сломанного куста или муравьиной кучи, и так мы углубились на пару километров, но потом я поняла, что на дольше моей памяти не хватит. Холмы стояли одинаковые, как барханы в пустыне, никаких троп, кроме сетки коровьих нет. На обратном пути я чуть не сбилась, так как утоптанная коровья тропа неожиданно разветвилась, а когда шли туда, я вливания не заметила. Мы решили, что надо походить здесь в следующий раз, вооружившись навигатором, можно более ранней весной, когда здесь на юге уже сойдет снег.

Ночевать в обществе коров Саша отказался, и мы поехали к реке на знакомый уже кемпинг, где останавливались в прошлом году. Там нашлось место с краю с видом на овраги, мы переночевали, и в воскресенье погуляли по бедленду, любуясь на многочисленные цветы. На обратном пути заехали посмотреть большое озеро Баффало Лейк, где имелся кемпинг и природная зона. Как обычно, вокруг озер здесь все было застроено дачами, кроме маленького клочка земли, большая часть которого занята кемпингом. Основное занятие отдыхающих - это катание на моторках. Почти все машины были с лодочными прицепами. Имелся и пляж, но по случаю не нагретой еще раннелетней воды, никто не купался. Часть прибрежного луга была залита озерной водой, так как в этом году было много снега, и везде стоит высокая вода. В этой обширной луже надрывно орали знакомые нам по бессонной ночи хоровые лягушки.

Лес, как и положено на юге, тополевый, но производит приятное впечатление, деревья высокие, красивые. Мы погуляли немного по лесу, пользуясь специально проложенной прогулочной тропой, вышли на поляну, где останавливаются группы. Я вспомнила, что это место, где проходит традиционный слет русскоязычной бардовской песни Альберты. Озеро находится как раз между двумя крупными городами Эдмонтоном и Калгари и здесь удобно собираться.

Далее у меня образовалось небольшое поле. Мы в этом году полей совсем не планировали, так как материала уже набрали больше, чем успеваем обрабатывать. Дуэнь держит ряд статей, так как у него ни на то не хватает времени, у меня тоже контракт только до октября. Студенты, во главе с аспиранткой Бриттой в поле поехали, и прислали фото, что около Доусона на одном из карьеров открылась особо впечатляющая ледяная жила, и новый, не обследованный ранее слой, из которого я загорелась добыть жуков, Дуэнь же загорелся набрать образцов ископаемого льда. Он быстренько откорректировал планы, и мы поехали в самое короткое мое поле, от вылета до прилета меньше недели.

Вылетели в пятницу в Вайтхорс, там остановились в гостинице, чтобы утром на арендованной машине ехать в Доусон. Туда проще было бы лететь, но аренды машин в Доусоне нет, и приходится гнать ее за 600 км своим ходом. Вечером я, пользуясь оказией, посетила знакомые место в окрестностях Вайтхорса, уже не первый раз бываю здесь проездом. На сей раз, мы поехали на Юкон слишком рано, земляника еще только цветет, зато белые ночи в разгаре, гуляй, сколько хочешь.

Утром встречались за завтраком с юконским палеонтологом Грантом Зазулей, удобная оказия, обсудить назревшие научные проблемы, на обед тоже была запланирована подобная встреча. Некий геолог из Оттавы, закончив свою работу, ехал из Доусона в Вайтхорс, а мы навстречу, и мы договорились заранее по емейлу, что встретимся на полпути в городке Кармакс, чтобы вместе пообедать и тоже решить назревшие научные проблемы. Мы прибыли в Кармакс немного раньше, я успела погулять у реки и понаблюдать за птичками и белками. Мне было на руку, что назначена подобная встреча, так как от длительной дороги без перерыва я устаю, а Дуэнь имеет обыкновение обедать за рулем. Зато потом мы гнали 4 часа до Доусона без остановок.

Дуэнь водит очень хорошо, начал как нормальный канадец в 14 лет под руководством папы, и теперь машина для него так же привычна, как вилка и нож для наследственного аристократа. При лимите скорости 90 по не очень хорошей юконской дороге, он ехал со скоростью 140, придерживая руль одним пальцем, а иногда его совсем бросая, чтобы сопроводить свою речь жестикуляцией. При этом машина шла, не шелохнувшись, а я, когда просто утираю пот со лба, теряю контроль, и машину заносит в сторону. С нами был свежий студент механик, чтобы посмотреть на деле как бурят вечную мерзлоту и попытаться соорудить более совершенный бур. Ему-то Дуэнь и объяснял премудрости четвертичной геологии Юкона, размахивая руками. Студента звали Николя, родом он из Эквадора. Четвертым членом экспедиции был мой сосед по офису француз мерзлотовед Фабрис.

Приехав в Доусон, мы поселились в знакомой гостинице. Она очень приватная, хозяин наш хороший знакомый, разрешает нам захламлять двор и хранить у него полевое оборудование зимой. Меня поселили в отдельном домике с видом на реку. Решили, пока не очень поздно, съездить на карьер посмотреть, что и как. И вот знакомая клондайская дорога, на которой я прошлым летом училась водить машину, опять на дорогу выходят разные звери, то дикобраз неспешно свернул в лес, то медведь пасется на обочине. Заехали на карьер, посмотрели, где можно работать, оказалось, что подъехать к месту нужно по хлипкому мосту, который даже Дуэнь побоялся преодолевать, и что тащить тяжелое оборудование (особенно бур) будет непросто. На самом карьере картина тоже не прибавляет оптимизма – все покрыто жидкой грязью от тающей мерзлоты (искомая ледяная жила тут вносила существенный вклад), и пройти можно не везде, а с грузом и подавно. Решили, что нужно найти хозяина и попросить у него на время форвиллер.

На ужин Дуэнь начал, как обычно, готовить во дворе на газовой барбекюшнице, а в ней что-то сломалось, хозяин принес обычную, на углях, отчего готовка затянулась. Начальнику это настолько не понравилось, что все оставшиеся дни мы ужинали в ресторане. Дуэнь любит готовить, и как любой повар виртуоз не терпит препятствий во время готовки. Я бы вполне обошлась плиткой. Сходила на знакомый земляничный склон, увы, только единичные ягодки чуть покраснели, рано. Рассчитывая поклевать землянику, (в Доусоне она созревает раньше чем в Вайтхорсе или в Эдмонтоне), я не взяла фотоаппарат, зря не взяла, было много красивых цветов, красивое освещение реки и лисичка чернобурка, которая долго на меня смотрела из-за камня.

Следующий день начался с тумана. Мы поехали на карьер, нашли хозяина, он сказал, подождите до обеда, у меня там намечаются утром работы с тяжелой техникой, вам будет мешать. Хорошо, мы поехали смотреть другой карьер, где обычно бывает много костей. Доехали туда, посмотрели, пособирали кости, причем Дуэнь и Фабрис передвигались по грязи и льду очень быстро, и прыгали через бурный ручей в ботинках, а я даже в болотных сапогах его с трудом преодолевала. Студент механик тоже проявлял неловкость при передвижении в таких условиях. Впрочем, костей мы одинаково набрали.

Обедали на перевале, чтобы ветер сдувал комаров. Обычно на Клондайке комары не сильно одолевают, но в этом году, да еще в более раннее время комаров было достаточно много.

Вернулись на первый карьер, нашли хозяина, попросили его помочь переправить оборудование через хлипкий мост. Тот сказал, что сам он регулярно ездит через этот мост, и ничего страшного, езжайте на своей машине до конца. Нам, конечно, было страшновато, тем не менее, Дуэнь, всех высадив, решился проехать по мосту. Доски под колесами так и ходили, а сама машина в мост еле вписывалась, по паре сантиметров от колес до краев.

Пока мы ходили по грязи, выискивая лучшие места, и таскали через лед и грязь тяжелые вещи, времени на собственно отбор образцов оставалось мало. Я только начала промывку, примостившись у мало симпатичной лужи среди более или менее твердого грунта (ее надо было еще поискать), а идти к ней все равно приходилось через засасывающую грязь. Нести мешок с породой к такой луже было тяжело, хорошо, что студент механик помог. Ближе к вечеру пошел мелкий дождик, работать стало совсем неуютно. Мы очень надеялись что завтра, в последний день, погода наладится, так как при любом раскладе, надо было за завтра все доделать.

Ночь и третий день пребывания в Доусоне были целиком дождливыми. Вечерний дождь и не думал прекращаться, мы сходили в ресторан Кэти под дождем, причем, имея в виду выпивку, пошли пешком. Но за продолжительный рабочий день все так устали, что даже выпить никому не хотелось. Те цветы, которые я вчера наметила заснять, остались не заснятыми. Речные пейзажи под ночным солнцем больше не существовали, все покрыто туманом и низкой облачностью.

Под мелкой моросью мы поехали завершать работу на карьере. От дождя мерзлоту совсем развезло, все грязное, мокрое, вещи поставить некуда, присесть тоже. Однако пришлось работать с утра до вечера, чтобы все успеть до отъезда. В обычное длинное поле мы под таким, не прекращающимся, дождем вообще не работаем. Обедать мы пришли к машине, откинули борт у кузова и ели, стоя под дождем. Я хоть успела постелить чистый мешок, а то мужики намеревались разложить еду прямо на залепленной грязью поверхности. Пока обедали, дождь превратился в ливень, и пришлось немного посидеть в машине в том грязном виде, в котором были. Фабрис был похож на одного из джентльменов удачи, после того, как они вылезли из цистерны с цементом. После ливня дождь не прекратился, просто вернулся в среднее состояние.

Часов в 7 мы все что можно закончили, как смогли, счистили грязь (переодевать сапоги в кроссовки было мучительно, ни к чему не прислонишься, стоит оступиться, так сразу носок окажется мокрым и грязным), и отправились в Доусон. Туда приехали наши коллеги Элизабет и Тейлор, с ними мы работали раньше. Все вместе, по наводке Элизабет, отправились в греческий ресторан. Там было много непонятных блюд, поэтому решили заказать всего и разделить. Греческая кухня оказалась намного интереснее стандартных гамбургеров, которыми пичкают в любом другом месте.

В день отъезда утром дождь прекратился. Мы все, что можно, помыли и выставили сушиться. Дуэнь поехал придавать импульс Элизабет, которая, как оказалось, все не может закончить дипломную работу с прошлого года. Поэтому он свое барахло не мыл, его грязные ботинки до сих пор (уже месяц прошел) украшают пол в лаборатории. Я не поленилась почистить машину. Хотя грязь в кузове подсыхала, и не так уже пачкалась, стоит пойти в дороге дождю, все наши рюкзаки примут кондицию, при которой не пустят в самолет. Это было очень правильно сделано, так как через 5 минут после старта обратного пути снова пошел дождь.

Мы доехали до Вайтхорса с небольшой остановкой на обед в местечке Лосиный Ручей, довольно быстро. Все-таки, езда с превышением скорости на длинных дистанциях сильно экономит время. Остановились в той же гостинице, ужинать решили каждый самостоятельно. Я взяла остатки еды из Доусона и отправилась в лес, чтобы найти закрытое местечко и посидеть у костра, комаров в этом году столько, что даже в мало комарином, обычно, Вайтхорсе просто так сидеть невозможно. В лесу было проложено несколько пеших троп и очень много дорожек от форвиллеров. Тропы только стали оборудовать, указатели еще не везде установили, а схема имелось одна при входе в лес. Туда по тропе я нормально прошла, посидела в лесу, вышла обратно на тропу и решила пойти для разнообразия другой дорогой. Это было ошибкой, так как сеть форвиллерных дорог, похожих на тропы, сильно запутывала обстановку. Я чуть там не заблудилась и уже стала нервничать. Повезло, что ночи светлые и ходить можно долго. На определенном этапе я приняла разумное решение возвращаться по своим следам до того места, где решила изменить маршрут. По дороге нашла пару маслят и мокрух, взяла с собой, так как на самолете добираться до дома не долго. Еще повезло, что на песчаной почве хорошо сохранились мои следы.

На следующий день рано утром мы поехали в аэропорт. Сдали ключ от машины прокатной компании, они даже не потрудились посмотреть, в каком она состоянии, и очень быстро без задержек долетели до Эдмонтона. Погода в Эдмонтоне была изумительной, солнечно, тепло. Как оказалось, пока мы работали под дождем на Юконе, в Альберте тоже шли непрерывные дожди. День нашего прилета был исключением. Дожди до сих пор идут и температура весьма низкая, только несколько дней были похожи на летние. А на востоке Канады в то же время зарегистрирована рекордная жара.

Дома оказалось, что юконские комары, это еще не комары, по сравнению с тем, что делается в Эдмонтоне. Даже во дворе городского дома комары не дают прохода, стоит остановиться, например, открыть сарай, чтобы достать велосипед, комары успевают сделать десяток укусов. По телевизору сказали, что в этом году Эдмонтон признан комариной столицей Канады.

Мы съездили пару раз в лес. Когда есть ветер, на открытом месте комаров терпеть можно. В лесу приходилось мазаться репеллентом, что я даже в тундре избегаю делать. Зато, из-за влажной погоды, в этом году много земляники. Обычно она здесь высыхает, и только по цветению можно догадаться, что земляника в лесу растет, а сейчас даже ягодки появились. И ирга, которая только начала созревать, на редкость крупная и сочная. Вода в реке и не думает спадать, по-прежнему, размывает берега и несет мусор и бревна. Цвет воды в реке как у мутной лужи.