Глава 3. Поле в Олд Кро. Июль 2007

Саша подготовился и сдал первый экзамен на водительские права, теоретический, еще год и можно сдавать вождение и покупать машину. Я пока правила не выучила, брала их с собой в поле, но недосуг было, в поле всегда, если хорошая погода и все отлажено, времени на чтение нет. Саша почти месяц прожил дома один, окружающие как то мало беспокоились, в том числе хозяин нашей квартиры, а ребенок не напоминал о себе. Он ходил весь месяц в летнюю школу, типа летнего лагеря, что было бесплатно для свежих эмигрантов (правительственная программа). Там они в основном занимались языковой практикой и ездили на экскурсии по городу. Кроме того, я его устроила в университетский бассейн, чтобы научили нормально плавать. В реке, хоть она по случаю небывалой жары теплая, почему то никто не купается, говорят, что река слишком мутная, холодная, с быстрым течением и дно вязкое. Надо будет попробовать.

Теперь о поездке в поле. Мы работали на реке Олд Кро недалеко от одноименного поселка. Поселок находится на Территории Юкон чуть севернее полярного круга. Искать на карте его следует так: найти большую реку Маккензи на соседних Северо-Западных Территориях, слева от Маккензи имеется река поменьше, впадающая в океан уже на Аляске, это река Поркупайн, в которую впадает мелкая речка Олд Кро, поселок расположен на реке Поркупайн чуть ниже устья Олд Кро. Название переводится как старая ворона. Название данной местности вполне подходит, ворон здесь нет, но зато в изобилии имеются крупные черные птицы - черный ворон. Эти птицы, в отличие от их стеснительных живущих в глухих лесах российских собратьев, крайне наглые. Они скапливаются в поселке, где шарят по помойкам и воруют пищу из собачьих мисок. Они очень голосистые, опять же, в отличие от российских воронов, которые изредка тихо покрикивают кру-кру. Эти громко каркают и своеобразно булькают ок-ооок во время полета, как будто в быстрый ручей с громким шлепком упал камень. Они постоянно устраивают разборки на крышах домов или наблюдают за прохожими, а любимое занятие дразнить собак, которые привязаны и не могут ответить. Не удивительно, что ворон символ поселка и нарисован около аэропорта – добро пожаловать в Олд Кро!

Мы работали по проекту развития индейских территорий. Олд Кро одна из успешных индейских коммун (слово коммуна в Канаде распространено, означает нечто вроде поселка или городского района). По решению коммуны поселок объявлен непьющим (сухим) в чем кроется основа его благополучия. Пьющие индейцы быстро деградируют, как, впрочем, и наши северные народы, только у нас я не слышала, чтобы поселки становились непьющими по собственной воле. В Канаде еще очень сильно помогает влияние церкви, поэтому сухих коммун не так уж мало. В сухих поселках индейцы показывают невиданные успехи, они даже поступают в университеты, где для индейцев имеются большие льготы, фактически бесплатное обучение и прочее. Для меня, например, было неожиданностью, что в маленьком поселке несколько сот жителей имеется лыжный клуб, откуда вышла известная лыжница Martha Benjamin. Я помню что когда-то смотрела олимпиаду и отметила, что канадская лыжница обладает азиатскими чертами лица, думала что иммигрантка из Китая, а оказалось наоборот, самая коренная канадка «первая нация». Местное племя называется Гвидчин, они специализируются на охоте на оленей. Если кому интересно, у индейцев есть свой веб сайт, легко найти в гугле если набрать Old Crow там есть и история и музыка.

О музыке. Мы приехали как раз во время народного фестиваля и немного послушали. Музыка совершенно иная, чем на российском севере, где действительно сохранилась изначальная музыка аборигенов. Здесь же настолько велико влияние белых, видимо жили в более тесном контакте, что индейцы считают за свои чисто ирландские мелодии и танцы. Они играют на маленькой скрипочке (фидл) и гитаре. Кроме танцевальных мелодий и авторских песен, здесь много самодеятельных поэтов, еще они поют под гитару псалмы. Служба в церкви идет на местном наречии и на английском. Во время фестиваля коммуна устраивала бесплатное питание для участников и зрителей. Мы обедами активно пользовались, потому что быт во время первых организационных дней был налажен плохо. Перед каждой едой читалась молитва. Потом каждый со своей посудой подходил к длинному столу и брал что хотел. Пища была разнообразна, на вкус местного населения и белого человека из привезенных продуктов, таких как свинина, а местные больше налегали на оленей, уток и разных мелких животных, среди которых было, например, мясо бобра. Мясо бобра мне не очень понравилось, слишком жирное, а из местных блюд очень приглянулся пудинг из морошки и голубики.

Добирались мы в Олд Кро все по разному. Я летела из Эдмонтона одна, с пересадкой в Вайтхорсе, где провела день. Вайтхорс столица провинции Юкон, городок небольшой, но в нем есть все необходимое, тот же набор крупных магазинов, что и в Эдмонтоне, там закупали продукты, что было дешевле даже с учетом перевозки самолетом, чем закупать на месте. Продукты закупала девушка Элизабет на свой вкус, она потом и готовила. У канадцев походное или полевое питание совершенно иначе построено, ни одной банки тушенки, да ее и в продаже нет. Только овощи и сыр и немного мяса в виде замороженного фарша, для хранения которого применяется холодильный ящик со льдом, сосиски и бекон. Все консервы были или концентрированное молоко или овощи или тунец, последнего мало. Мои советы о том, как питаются в поле в России, никто всерьез не принимает, они питаются так, как дома привыкли.

В Вайтхорсе меня любезно встретил коллега по позапрошлому полю Грант Зазуля, который перебрался сюда совсем недавно, чтобы занять оригинальную должность правительственного юконского палеонтолога. Дело в том, что основная статья дохода на Юконе туризм и все годится для привлечения туристов, в том числе ископаемые кости мамонтов и прочих крупных животных. Поэтому имеются несколько музеев и такая должность. Грант очень доволен, купил дом на окраине в новостройке, где живет с молодой женой чилийского происхождения. Сам он украинец, из ветви дореволюционных эмигрантов. Я у них переночевала, весь следующий день мы ездили по окрестностям с целью ловли жуков. Грант на казенной машине показал мне разные типы ландшафтов, жаль только иногда шел дождь, и жуки попрятались. Сам город в некрасивом месте стоит, на пыльной террасе, а вокруг красиво, горы, иногда со снежниками. Грант сказал, что климат здесь очень хороший, зимой не слишком холодно, летом не слишком жарко, сухо, дожди редкость, и главное, что летом мало комаров. Действительно, нас почти не кусали. Из животных видели: орла, который перед носом машины спикировал на дорогу и подобрал там мелкого сбитого зверька, и черного медвежонка.

На следующий день рано утром Грант проводил меня в аэропорт. Около его дома, повыше, светило солнце, а весь город и аэропорт лежали в густом тумане, после вчерашних бурных дождей долина реки Юкон парила. Туман такой, что руки не видно. Тем не менее, самолет местной авиакомпании взлетел по расписанию. Нас запустили в самолет без проверки, считается, что на Юкон террористы не поедут и взрывать здесь нечего, а до крупного города долететь горючего не хватит. Самолет летел по вольному маршруту. Первая посадка в Доусоне, как объявлялось, где ко мне присоединился Дуэнь, он уехал из Эдмонтона пораньше и работал около Доусона. Далее мы сели в поселке Инувик в дельте реки Маккензи. Эдмонтон находится в Альберте, Вайтхорс и Доусон в Юконе, Инувик на Северо-западных территориях. Время везде локальное, в Эдмонтоне и Инувике на час разница с юконским. Мы при каждой посадке переставляли часы. В Инувике стюардесса сказала: мы должны еще в один поселок залететь, сегодня там есть пассажиры, потому что в Олд Кро фестиваль, да еще свадьба, и индейцы съезжаются туда со всей округи. Но зачем вам летать туда-сюда, мы слетаем и вернемся, подождите самолет в аэропорту. Мы с Дуэнем пошли обедать в кафе, а самолет с нашими вещами улетел.

Через час вернулся, и мы полетели в Олд Кро. Прилетели туда на два часа позже, чем по расписанию. Нас встречали, вещи погрузили на форвиллер (четырехколесный мотоцикл, чрезвычайно популярный на американском севере) и отвезли вещи на склад. Причем, за рулем сидела женщина, которая только приступила к работе в должности менеджера по охране природы и села за данную машину в первый раз, она не очень хорошо знала, как ей управлять. Мы сбросили вещи у склада, который представлял собой хижину без окон на берегу реки и пошли в гостиницу. В нормальной гостинице все занято по случаю фестиваля, но нам предложили запасной вариант, недоделанный дом для приезжих. Там не было света и горячей воды. Только одна розетка проведена через кабель из соседней церкви. Дуэнь сразу услышал шум воды и понял, что прорвало трубу. Воду пришлось перекрыть, а водопроводчика по случаю выходных нет, причем были длинные выходные три дня, включая день Канады 1 июля. Воду мы набрали в канистру, быстренько включив водопровод, потом вытирали тряпкой воду с пола. Все пошло в том же духе. Чайника не нашли, решили вскипятить воду для китайской лапши в кофеварке, вышло долго. Дуэнь нашел другую кофеварку, побольше, налил туда воду, а она вся вылилась на пол, в кофеварке оказалась трещина, опять вытирали тряпкой. Мы сходили на склад, взяли примус и бензин, решили развести примус на крыльце, в доме опасно, примус полыхнул, а тут как раз свадьба подходит - наш дом стоит около церкви. Дуэнь постеснялся проводить эксперименты с бензином на виду у свадьбы, и мы ограничились водой из мелкой кофеварки. В результате было принято мудрое решение обедать на музыкальном фестивале.

Но сидеть целый день слушать музыку мы не могли, надо было разбирать оборудование на складе. Зашли туда, включили свет и разбудили шмелей. Помещение было закрыто с прошлого лета, было тихо и спокойно, шмели прогрызли дырку между бревнами, проникли в уютное замкнутое пространство и сделали там гнездо. Внутренность склада, таким образом, они считали своей территорией и стали нас агрессивно атаковать, что для шмелей не очень характерно. А попробуйте залезть непосредственно к ним в гнездо? Шмель по сути это большая пчела. Меня тут же ужалили в ногу. Дуэнь растерянно сказал, что работать то нам надо, и одел накомарник и перчатки, но работать в накомарнике неудобно, да и шмели, летающие вокруг головы, действуют на нервы. Мы отбивались от них крышками от ведер. Пришлось сделать перерыв, обкурить помещение спиральками и попрыскать репеллентом.

На следующий день Дуэнь полетел смотреть некий разрез на вертолете и привезти продуктов коллегам, а меня оставил встречать Элизабет и француза Фабриса, которые должны прилететь тем же рейсом что и мы. Я, конечно, их ожидала в промежутке между 12 и 2, ориентируясь на то, как мы летели, а самолет сел в 10, потому что решил залететь в Доусон и Инувик на обратном пути. Коллеги добрались до жилища сами при помощи местных жителей, впрочем, здесь все близко. Мы немного поработали на складе, я половила жуков, потом пошли обедать на фестиваль. На следующий день из-за выходного улететь не удалось и рабочего индейца не успели найти. Улетели только второго июля (я выехала из дома 27), что впрочем, все равно быстрее, чем мы обычно отбываем в поле из российских местных поселков. Сперва нашелся один рабочий – молодой парень Харольд, потом прислали еще одного, Стивена.

Летели на легком вертолете в несколько рейсов, основной груз он перевез в подвеске. Лагерь был недалеко, по реке полдня плыть, а по воздуху минут десять, быстро управились. Дуэнь с Харольдом высадились выше по течению у хижины, где хранилась лодка, которую он купил в прошлом году, вечером они к нам приплыли на этой лодке. Мы поставили лагерь на пляже, где меньше комаров, чем в травянистых местах или в лесу. Неудобство стоянки на пляже известное – везде песок, хорошо, что песок крупный и мало липкий. Было достаточно тепло для севера, я даже залезла в воду. У нас было 2 лодки с моторами, металлическая и резиновая Зодиак. По моей горячей просьбе, Дуэнь научил меня править моторкой, чего я раньше не умела, много раз просила научить, но русские мужики только презрительно фыркали. Канадцы же относятся к женщинам более доверительно, иначе на них в суд могут подать за ущемление прав человека и достоинства, поэтому он мне все показал, дал дернуть за веревочку и посадил на мотор, хотя для верности надел спас жилет и меня заставил. К удивлению, мотор завелся со второго рывка, как-никак Хонда, я немного повертелась, а потом набрала скорость и поехала нормально.

Мы работали на береговых обрывах, состоящих из песка, глины и торфа, внутри если покопать откроется мерзлота, но снаружи все как следует просохло и спеклось так, что копать трудно. Еще труднее залезать наверх. У меня вообще ловкость понижена, и я лазаю по обрывам плохо, хуже коллег, к тому же боюсь высоты и крутизны. Даже если копать ступеньки лопатой, вверх еще ничего, а вниз совсем неприятно. Пару раз мне помогал брать образцы с верха обрыва индеец, он лазил ловко, я его одного посылала и давала снизу указания, где копать, но, как то быстро ему это разонравилось, сказал что страшно. Дуэнь с французом лазили ловчее меня, но лучше всех лазил Грант, он совсем не делал различий, где крутой склон из сухой глины, а где приятный рыхлый песочек, лез себе как горный козел, даже ступенек не копал.

Грант приехал через неделю на смену Дуэню, у которого были дома дела. Обстановка в лагере поменялась, при молодом профессоре порядка было побольше, но зато Грант привнес оживление своими шуточками.

Завтрак у нас был простой, первый кто встал (обычно не я) разжигал примус и ставил вариться кофе. Я кофе не люблю, но что делать, приходилось пить, это не костер где каждый может сбоку пристроиться со своим котелком. На завтрак делали что-то вроде быстрорастворимой каши в молоке, обычно каждый сам себе, только воду кипятили на всех. На обед был легкий перекус, а вот ужин превращался в длительное действо. Готовить вызвалась Элизабет, потому что она покупала продукты и знала где что лежит, и для чего было куплено.

Готовка продолжалась часа два-три, очень сложная, я дома проще готовлю. Делался салат из мало нам привычных продуктов, таких как сырая цветная капуста, макароны или рис со сложной подливкой, состоящей из овощей, йогурта, приправ и мясного продукта типа мелко порезанных сосисок. Или жарились лепешки с фасолью и сыром. И ко всему прочему в сковородке делался кукурузный хлеб. Ей помогали в основном Фабрис иногда Дуэнь, а мою помощь она сразу отвергла. Доходило до абсурда, например Элизабет чистила картошку зубчатым ножом, очень неудобным, чистила долго, мучительно, мелкими кусочками, я взяла картофелину и в две секунды почистила перочинным ножом (примерно такой же был и у нее). Но девушка почти крикнула, нет, не надо, я вполне довольна этим ножом и вообще картошки больше не нужно. Сперва данное яростное отрицание моих советов меня смущало, причем не только на кухне, по работе тоже. Только на обратном пути я, кажется, поняла в чем дело. Элизабет в Вайтхорсе встречала мама, как две капли воды похожая на меня, только постарше и выше ростом. Вот девушка и сопротивлялась тому, что считала воспитанием на инстинктивном уровне. Поэтому я в готовке не принимала участие, как и в прошлый раз моей основной обязанностью было сжигать мусор.

Особенностью молодых канадцев является детская беспечность. Не беспечными были более или менее француз и Дуэнь в силу прирожденной немецкой аккуратности (он происходит из семьи сбежавшего от революции зажиточного немецкого мельника из Оренбургской губернии). Грант, Элизабет и оба индейца вечно все разбрасывали, промокали, спички оставляли открытыми на песке, не заботясь о том, что может пойти дождь. Я каждый вечер, когда все уже легли и не могут снова разбросать, немного наводила в лагере порядок, вытряхивала песок из посуды, а главное, прятала в пластиковую коробку спички. Только один раз я забыла подобрать с песка спички, как раз в тот день пошел дождь и коробок промок, а было всего два больших коробка. Чувствуя свою оплошность, я их потом весь день сушила его на солнце, все только удивлялись зачем.

Канадское поле отличается тем, что есть спутниковый телефон и всегда, если что, прилетит вертолет. Хорошо конечно, но расслабляет. Элизабет зная, что ее работа будет промывать через сито породу в реке, не взяла сапоги. Она решила, что можно это делать в сандалиях. Впрочем, из-за экстремально теплой погоды, до 32 градусов, вода быстро прогрелась, и мы каждый день купались, ну и что, стоять босиком в вязкой глине с затонувшими бревнами, тоже радости мало. Тогда решили задачку чисто по канадски, стали возить породу ей на промывку в лагерь на моторке, а там она промывала босиком на песчаном пляже.

Приплывали гости, молодые биологи которые изучают лосей. Они передвигались на моторке, которую арендовали у индейцев, широкая плоскодонка с тупым носом. При моторке был местный моторист. Первый раз мотористом прибыл симпатичный старичок Дэвид, а второй раз на моторе сидел парень неопределенного возраста Питер, некрасивый и корявый. Из лодки вылезла девушка потрясающей внешности, худая, с ладной фигуркой, приятным личиком и очень изящно одетая, в аккуратной ковбойке и шляпе, с сумочкой, из которой торчали местные растения типа дикого лука и шиповника. Я сперва подумала, что она студентка ботаник, бывают такие изящные девушки и в науке, но, приглядевшись, стала сомневаться. Все ее движения были необыкновенно артистичны как у кошки, голос грудной чарующий, оригинальная прическа – половина головы сбрита. Все свободное время она сидела на коленях у Питера. Оказалось что девушка Рая (английского происхождения) приехала на Юкон недавно в поисках приключений, ей нравятся экзотические мужчины. Она сделала простачка Питера своим бойфрендом, он прилюдно жаловался, что от любви на открытом воздухе у него вся спина искусана комарами. Она пробовала любую экзотику, ела дикий лук, заваривала чай из шиповника, и, по моему совету, пила его из консервной банки. Грант сделал предположение, что Рая скрывается от полиции. Индейцы сообщили, что она никогда не рассказывала кто она и откуда, ни разу не звонила домой. Скорее всего, она удрала из дома из-под крыла строгих родителей.

Лосей было много. Они не очень боялись лодки, некоторые, не торопясь, уходили, а некоторые прыгали в воду и переплывали реку перед лодкой. Мы со Стивеном как то раз работали на разрезе и видим, что с другой стороны на нашу сторону, под обрыв, плывет лосиха. Лосенок долго не решался, но когда мама реку переплыла, тоже поплыл. При этом нас они отлично видели. Я испугалась, что они к нам пойдут, а деваться некуда, пляж узкий. Лоси решили не рисковать и отдохнуть там, куда приплыли, на глине под крутым лишенным растительности берегом, вероятно, они всегда так отдыхают от комаров, на песчаном пляже комаров больше, потому что рядом кусты. Там же где мы работали, лосям лежать было бы просторнее, мы заняли самое широкое и сухое место.

Я обычно промываю породу на жуков под тем местом, где был взят образец, чтобы мешки далеко не таскать. Мешки с грунтом я завязываю и сбрасываю с обрыва. Мои броски слабосильные, и поэтому мешок тормозит аккурат у воды, а вот Грант два раза забросил образцы в реку, откуда их потом долго вылавливали. Раньше они транспортировали образцы в рюкзаке, мой способ понравился, и коллеги тоже стали сбрасывать мешки вниз. Сейчас мне помогал сильный и смышленый индеец Стивен. Мы решили промывать с комфортом, поэтому сброшенные мешки Стивен закидывал в лодку и свозил к промывочному месту, где было не так топко и больше горизонтальной поверхности. В прохладную погоду мы с ним разводили костерок и делали чай. В промежутках между промывками Стивен пытался ловить рыбу на спиннинг.

Моя работа заключается в том, чтобы опробовать разрез на жуков, для чего берутся объемные образцы, по 2-3 или больше картофельных мешка грунта, и промываются через сито, чтобы песок и глина ушли, а осталась растительная труха и жуки. По составу жуков можно сделать реконструкцию климата прошлого и сказать, что было тогда - тундра, степь или лес. Это особенно важно при изучении ледникового периода. После промывки образец представляет уже не картофельный мешок, а маленький легкий мешочек, особенно если промывку хорошо просушить. Поэтому мы расстилали тент и вытряхивали промывку туда, чтобы сохла, а вечером я ее пересыпала в полотняный мешок, где она могла на солнце и ветре сохнуть дальше.

Мешки для сушки я дома специально шила, обычно канадцы берут образцы в пластиковые пакетики, где ничего не сохнет, отчего вес груза сильно возрастает. С этой сушкой у меня хватало проблем. Я выстроила в лагере треноги из жердей и развешивала свои мешочки там, скоро остальные стали использовать мои сушилки, чтобы сушить свои вещи тоже. Приходилось следить за дождем. Дождь сильно напакостил в последние дни, когда все уже почти высохло. Он пошел ночью, я не заметила, а утром было уже поздно. Все усилия пошли насмарку. Пришлось досушивать в поселке насколько возможно, однако образцы остались влажными, что нам стоило нескольких сотен долларов за лишний вес на самолете. Элизабет тоже промывала породу, но из других слоев с целью найти мелкие кости.

Мы стояли лагерем в двух местах, чтобы было не очень далеко ездить на разрезы. Первый пляж был крупно песчаный и гравийный, с костями ископаемых животных, мы там много насобирали. Недостатком места были утренние и вечерние комары, пляж не очень большой, прижат близко к кустам, стоит подойти к растительности, комары тебя распознают и вылетают из кустов. Количество северное, т.е. много, голый участок кожи облепляется моментально сплошным ковром. Сходить в туалет проблема, особенно для женщин. Я сшила себе специальную юбочку из противомоскитной сетки и брызгала ее репеллентом. Под юбкой много комфортнее. Кроме комаров были мошки и слепни. Для кухни мы поставили противомоскитное укрытие, типа палатки с сетчатыми стенками, внутри курили спиральку. Днем по жаре комары летали на открытых местах неохотно, работали мы без особых проблем. Но в лесу и в кустах они и днем были активны.

Когда отработали ближние точки, перебрались на другую стоянку. Здесь комаров практически совсем не было, пляж широкий, но качество песка хуже, мелкий с глинистыми корочками. Когда пошел дождь, его развезло. Лоси не стеснялись ночью ходить через лагерь, шлепая по воде. Индейцы один раз подстрелили утку и сварили из нее суп, рыбы ни одной не поймали, и под конец срока подстрелили оленя. Так что появилось свежее мясо. Индейцы тут же построили коптильню, и то, что не съели сразу, стали заготавливать домой. Лось, как они объяснили, слишком крупный, с ним много возни, а олень самый раз.

В последний день мы отправили индейцев на лодке с частью груза в поселок, а сами улетели в несколько рейсов на вертолете. Вещей и образцов столько, что на лодке всем не уплыть, да и долго. В поселке нас поселили в гостинице со всеми удобствами, включая телевизор, что меня не обрадовало, не люблю, когда телевизор постоянно бубнит. Все тут же уселись перед ящиком как приклеенные, а я ушла гулять по окрестностям. Хотела найти ягод, но места надо знать, рядом нашлась только не совсем дозрелая княженика и немного смородины. Грибов тоже нет, слишком сухо.

Гостиница представляет собой одноэтажный деревянный дом, вода привозная, водопровода в поселке нет. Но внутри все культурно, туалет, душ, стиральная машина. После того, как все помылись, и беспечные Грант с Элизабет по очереди запустили стиральную машину, вода кончилась. В выходные воду не привозят, о чем, кстати, на стене висело объявление. Пришлось таскать воду ведрами из реки, но туалетом местной системы уже пользоваться было невозможно, и ходили на реку в кусты. К нам подселили симпатичную девушку, которая оказалась вертолетчицей. Она тоже пострадала от того, что мы прикончили всю воду.

На следующий день нам выделили на полдня вертолет, чтобы полетать вокруг, посмотреть, где можно работать в следующем году. День начинался с низкой облачности, но, к удивлению, вместо дождя вскоре образовалась приличная солнечная погода. Вертолет маленький, на четырех пассажиров, очень маневренный. Он зависал, касаясь концом полозьев земли, над косым берегом, мы выскакивали, вертолет перелетал на другой берег, на пляж, а мы шли смотреть обрыв.

В другом месте он сел на отличный пляж, обрыв был отделен ручьем, который, в отличие от реки, можно было перейти вброд. Форсировали ручей каждый в соответствии со своим темпераментом. Грант, не задумываясь, прыгнул в ручей в штанах и ботинках, провалившись по пояс. Элизабет и Фабрис выбрали более мелкое место и закатали штаны, но ботинок не сняли. Я долго ходила в поисках брода, нашла самое мелкое место с хорошим дном, сняла ботинки и перешла. Таким образом, сухие ноги остались только у меня. Обратно Грант шел тем же путем, он еще вылавливал мешок, который по обыкновению уронил с обрыва в воду мощным броском, а Элизабет с Фабрисом перешли ручей разувшись. Наверное, поняли, что в мокрой обуви ходить противно, хотя, что уж терять, если успели промокнуть.

На следующий день мы собирались и сушили все, что успело промокнуть, и через день, рано встав, повезли груз в аэропорт. Нам предстояло отправить образцы и часть оборудования в Вайтхорс и в Эдмонтон. А потом мы с Элизабет улетали сами, Грант с Фабрисом на следующий день. Долго возились с грузом, взвешивали и считали мешки. Аэропорт маленький, порядки простые, мы сами все взвешивали и записывали в служебном помещении. Я немного беспокоилась, что если самолет полетит в той же манере как летел сюда, я застряну в Вайтхорсе, где на пересадку отводилось всего 40 минут. Однако на сей раз все шло по расписанию, и на состыковочный рейс я успела. Задержка произошла уже в Эдмонтоне. Мы сели как раз перед грозой, кругом собирались черные зловещие тучи. Еще немного, и нас бы не посадили. Тем не менее, самолет простоял на поле час с включенными двигателями, ждал пока гроза пройдет, чтобы высадить пассажиров, наверное, по правилам запрещено состыковывать самолет со зданием, когда рядом бьют молнии.

Тем временем наступил поздний вечер. Наконец нас выпустили, причем особой разницы в небесах я не увидела, наоборот, гроза стала еще сильнее. Она еще полночи не умолкала, все тряслось. Потом я долго искала в неразберихе свой груз. Не выпускали не только нас, все спуталось, образовалась толпа, и никто ничего не знает. У меня от крутых посадок на маленьком самолетике заложило уши, одно совсем перестало слышать, а другое слышало плохо. На больших самолетах такого обычно не происходит, а на маленьких уже второй раз. На следующий день я ходила глуховатая, потом прошло. Так я бродила по аэропорту, почти ничего не слыша, и не разбирая объявлений на невнятном английском, которые и с нормальными ушами не всегда понимаю. Когда, наконец, все нашлось, стало совсем поздно. Пришлось брать такси, автобусы уже не ходили, да и дождь такой, что уже перед домом мы минут десять ждали просвета, чтобы выскочить из машины. Гром, молнии каждые несколько секунд. Водитель молодой негр похвастался знанием нескольких русских слов (матерных).

Грозы сейчас почти каждую ночь, хотя уже не такие эффектные. В Эдмонтоне месяц стояла жара за тридцать, а сейчас постепенно с каждой грозой становится прохладнее. В воскресенье мы пошли гулять, я хотела малины набрать у реки, но малины мало, грибов нет, зато не исчезли комары. Было так жарко и душно, что еле доплелись обратно до дома. Из ягод в лесу имеется только ирга.