Глава 35. Поле в Доусоне. Июль 2010.

Только что я вернулась из поля в Доусоне, где мы работали почти месяц. Я уже в Доусоне не в первый раз (в 4ый) и он мне знаком как дача, жалко, что все нестабильно, и не знаешь, что будет в следующем году. Доусон мне нравится, это приятный туристский городок, реставрированный под старину, с деревянными тротуарами и цветными домиками и, что самое приятное, почти без комаров. Удивительно, но на Клондайке комаров меньше, чем вокруг менее дикого Эдмонтона. Мы жили в той же гостинице, как и всегда, с двориком, который быстро превратили в выставку костей и склад мешков и лопат; хозяин относится к нам хорошо и разрешает много того, что обычно в гостиницах не разрешают.

На сей раз, я прибыла в Доусон на машине с двумя коллегами, которые ее по очереди вели, а я пока без нормальных прав, да еще машина сложная, мне не по зубам – крупный длинный внедорожник с прицепом. В прицепе везли холодильник для мерзлых образцов и разный полевой хлам, чтобы не платить за перегруз в самолете, это и было причиной, почему машину гнали из Эдмонтона. Остальные прибыли в Вайтхорс на самолете нанимали машины там, и ехали на них в Доусон, так как в Доусоне своей конторы по прокату машин нет. Остальные - это несколько человек из Пенсильвании, специалисты по древней ДНК: начальница Бет Шапиро, ее сотрудники Джана и Матиас, кроме них два палеонтолога из Вайтхорса: Грант Зазуля и его сотрудник Тайлор и наш начальник Дуэнь.

Со мной ехали француз мерзлотовед Фабрис и студент Джол. Ехали они быстро, почти без остановок, и очень ловко управлялись с громоздким транспортным средством. Оказалось, что Фабрис водит машину с 10 лет, его родители владели автомастерской, и он им помогал, а Джол подрабатывал шофером на грузовике и в автомагазине. Например, чтобы прицепить прицеп к машине, нужно ее подогнать задом так, чтобы насадить петлю на крюк с точностью до миллиметра, и они это делали с первой попытки.

 Мы взяли палатки, но ночевали на воздухе только один раз, все остальные разы останавливались в гостиницах. Ночевка в палатке имела причину – мы встали около горячего источника Льяс Хот Спрингс, где купались прошлым летом я и Стив с Алисой, когда ездили собирать современных жуков, только с Алисой мы стояли в кемпинге, а сейчас встали просто у дороги в закутке, где остановились ночевать бесплатно еще много машин. Мы примостились у кромки леса, и было не так уж плохо, я даже развела костер. Ходили купаться на источники. В прошлом году я купалась в глубоком горячем пруду, а Стив с Алисой только в мелком, так как она плохо плавает. Сейчас мы все пошли сперва на глубокий пруд, поплавали там, потом на мелкий, там я залезла в щель, где в горячий водоем впадает холодный ручей, что создает очень интересные ощущения. Медведей мои новые спутники не боялись совершенно.

Студент Джол с нами поехал работать первый раз. Мы познакомились еще в городе в лаборатории, парень мне показался немного пришибленным и с закидонами. Он сидел за компьютером в английской кепке и рваных джинсах. Уши у него проколоты, правда, в поле он сережек не одел. Речь невнятная, выражение лица сонное, движения замедленные. Особый интерес он проявил к информации, какие в Доусоне есть увеселительные заведения. В общем, студент по первому впечатлению внушал опасения.

 Однако, как только он проявился в деле, выяснилось, что Джол отличный парень, очень ловкий, умелый, работящий и дисциплинированный, мне дали его в помощники на несколько дней, и мне он весьма приглянулся. Джол происходит из католической семьи с 5 сыновьями, родители приучили его готовить, убирать за собой и не быть эгоистом, семья небогатая, поэтому он, учась в университете, обеспечивает себя сам, подрабатывая, где придется, а на учебу он взял заем у государства. Кепка у Джола часть имиджа. Ехал в машине или гулял он без кепки, а вот пойти в кафешку поесть всегда ее одевал. Он еще заявил, что отращивает волосы, чтобы осенью сделать гребень как у панка, тогда, наверное, кепку придется отложить.

Мы приехали в Доусон днем, когда все были еще на работе. Меня поселили в комнату к девицам, а Фабрису с Джолом выделили большую брезентовую палатку типа армейской, так как на них места не хватило. В палатке имелись кровати, стол, электричество и интернет, так что они не бедствовали. Я пошла гулять по городу и первым делом купила маечек с разными местными картинками, так как ожидала, что потом у меня днем времени не будет. Далее я проведала пустырь за домом, где в прошлом году росли земляника и малина. Малина в конце июня еще не поспела, а вот земляника была в самом разгаре, раньше, чем обычно бывает в Москве, причем в этом году в связи с дождливым летом земляники было много. Я потом каждый вечер ходила на пустырь и возвращалась с красными руками.

Вечером вернулись с карьеров Дуэнь и костяная команда, мы наметили план работ, совсем не такой как планировали в Эдмонтоне, так как ситуация на золотых приисках меняется непредсказуемо. Утром в 8 часов народ был готов к выезду, Дуэнь вел нанятую напрокат машину, я пыталась следить за его движениями, чтобы учиться вождению. На следующий день мы с Джолом и Фабрисом ехали на нашем длинном внедорожнике (прицеп мы поставили во дворе), а Дуэнь с пенсильванцами, и у них произошла небольшая авария. Дорога к нашему рабочему месту состоит из нормального шоссе из города, что есть примерно одна четверть пути, а потом начинается проселок по холмам, довольно узкий, такой, чтобы разъезжаться двум встречным машинам с некоторым трудом. Иногда по ней проезжают карьерные экскаваторы или бульдозеры, которые занимают по ширине большую часть дороги, и тогда впереди едет легковушка и просит всех встречных встать на обочине. Так оно и было в тот раз, Дуэнь по своей привычке не обращать внимания на пыль, ехал вслед за местным дядькой и, когда их попросили встать на обочине, встал за ним, а тот, привыкнув, что дорога обычно пустая, подал назад и въехал Дуэню в бампер на 2 тысячи долларов ремонта.

Вот на какой дороге я тренировалась в вождении, когда Дуэнь с Фабрисом на неделю уехали бурить в тундру. Мы остались со студентом, и в нашем распоряжении осталась машина с помятым бампером, я попросилась порулить хотя бы на шоссе, но уже на следующий день осмелела настолько, что ехала по грунтовке до трудных участков километров 60. Когда совсем становилось круто, мы с Джолом менялись местами, и он уже вел профессионально. Дорога вся в ухабах, с крутыми слепыми поворотами, прокопанная на крутом склоне почти как в горах, она здорово помогла мне почувствовать машину. Конечно, когда на тебя вылетает из-за поворота встречная машина и вильнуть особо некуда, волосы становятся дыбом, но, однако, мы каким то образом разъезжались. Ездят по ней со скоростью кто как может, я медленно, а местные разгонялись до сотни.

Дуэню мы не сказали, что я практиковалась (это по условиям проката не разрешено), так как он не спросил. Причем все видели, что я тренируюсь, и никто не донес начальству, хотя доносительство на Западе принято. После работы мы с Джолом обычно задерживались еще на пол часика потренироваться в парковке. Мы выбрали место на пустующем кемпинге, поставили на попа столы, и расставили ведра, и я пыталась заехать между столами, их не задев, и маневрировать между ведер. Студент неплохо меня учил, не хуже инструктора. Кроме того, он, может в силу своей заторможенности, настолько мне доверял, что иногда засыпал, пока я рулила по крутой дороге. Потом, когда Дуэнь вернулся, занятия прекратились, но я при оказии попросила дать мне порулить Матиаса, и он дал, сказав, что это надо скрывать от начальницы, на которую оформлена их машина. Матиас удивился, что у меня нет прав, он не сразу заметил, что я новичок.

В одном месте через дорогу протекал ручей. Не то, чтобы так было задумано, ручей выливался из пруда, который золотодобытчики построили для промывки золота (на промышленную добычу уходит много воды), пруд переполнился, и ручей потек, размывая дорогу. Мне была каждый раз дополнительная практика по преодолению ручья, и очистки стекла от воды и грязи после того. С каждым днем ручей становился все глубже и глубже, пока не приплыл бобр и не набросал на место утечки бревен. После чего дорожные службы устыдились, что животное делает их работу, пригнали бульдозер и починили участок. Вместо пешеходов мне приходилось тормозить перед разными животными, на дорогу выходили лось, дикобраз, медведь и рысь. Медведей видели часто, один раз медведицу с двумя маленькими медвежатами, все медведи были черные, более мелкие и безопасные чем гризли.

Заходили животные и на карьеры где мы работали. В первый день мы отправились на карьер Доминион Крик, там рабочие размывали мотопомпой мерзлую стенку, чтобы сделать вскрышу и заодно чистили нам разрез. Мотопомпой управляла средних лет тетка, а мужики работали на тяжелой технике. Один из работяг поразил меня своими габаритами, такой может медведей не опасаться, толщина мускулистой руки у него была, наверное, с половину всей моей ширины, а это немало. Вообще канадские работяги от русских отличались только тем, что были не пьяны, и говорили на английском, все остальное как то одежда, телосложение, выражение лица, руки в мазуте, грубоватая речь, было мне знакомо по магаданской области.

Когда на карьер пришла лисица, они продолжали, как ни в чем ни бывало, работать, только следили, как бы на нее не наехать, а тетка поделилась с лисой своим обедом. Лисичку они назвали Джим, хотя это вроде была самочка, она явно прикормлена и людей не очень боится. Я тоже бросила ей несколько кусков хлеба и даже дала из рук печенье, лиса с большой опаской, приседая, отводя глаза и отворачивая уши, все-таки подошла и печенье из рук взяла.

На следующий день на карьер пришел лось, но близко не подходил, постоял, посмотрел, и спокойно обошел людей по кустам. Так как здесь еще с прошлого века добывали золото, а сейчас более совершенной технологией добирают остатки, все вокруг перерыто, и на отвалах растут молодые осинки и ивы. Среди них, прямо на камнях, рядами стоят подосиновики. Пришлось моим коллегам начать есть грибы не из магазина. Сперва они побаивались и все расспрашивали меня, а точно ли я отличаю съедобные грибы от ядовитых, как будто подосиновики можно с чем то спутать. Дуэнь заявил, что он мне доверяет, раз уж я распознаю несколько сотен видов жуков, то пару десятков видов грибов я, наверное, знаю. Неожиданную поддержку мне оказал немец Матиас, он заявил, что такие грибы тоже собирает и ест, хотя его родители боятся. Мы с Матиасом набрали за пару минут большой пакет, вечером я их жарила, а то что не съели, положила в морозилку, чтобы забрать домой, ведь у нас в машине имелся большой промышленный морозильник для образцов из вечной мерзлоты.

Вокруг Доусона тоже росли грибы. Иногда после работы по вечерам я ехала на бесплатном пароме на другую сторону реки, и там, в еловом лесу прямо на дорожке, в изобилии росли хорошие крепкие рыжики. Никогда еще я не видела такого количества рыжиков, да еще почти все не червивые, даже переростки размером с лопух. Солить я уже отправила грузди, так что рыжики пришлось жарить, что тоже вкусно. Так как рыжики выглядели еще более подозрительно, чем подосиновики, мне пришлось искать их в интернете и показывать коллегам картинки и описания.

Кроме Доминиона, мы работали еще на нескольких карьерах. Расстояние между ними от 20 до 50 километров, они расположены в разных долинах ручьев, но, в принципе, на одной территории, только погода там существенно отличалась. В долине Индиан Ривер место аномально дождливое, к тому же год дождливый, но, увы, именно там находился Кварц Крик, где пришлось работать больше всего. Дождь шел каждый день, хотя бы 10 минут, а то и весь день с небольшими перерывами. Кроме сырости от дождя, на Кварц Крик еще и добавляется вода из мерзлых стенок и от мотопомпы, очень мрачное и грязное место. На мотопомпе и здесь сидела женщина, вернее молоденькая девчушка, дочка одного из рабочих. Лет ей, наверное, 14, фигурка как соломинка, но она умело помогает медведеобразному папаше и крутит довольно громоздкую мотопомпу. Приезжает она сама на машине, не боясь крутой дороги, вместе с тремя-четырьмя собаками, которые ее должны охранять от медведей.

Присутствие на карьере девицы однажды нас сильно выручило. Увлеченные моим вождением, мы как то забыли заправить машину, а она крупная, внедорожник, и потребляет много бензина. Углубившись на порядочное расстояние вглубь дикой местности, мы услышали писк, предупреждающий, что бензин на исходе и стали думать, что делать. Поворачивать назад поздно, до города мы не доедем, решили ехать на карьер и начать работать, и если там находится кто-то из местных, то попросить их о помощи. На карьере работала девица, и она одолжила нам канистру бензина, которую всегда возила с собой. Если бы ее не было, нам бы пришлось, наверное, там ночевать и ждать спасательной операции от коллег.

Когда на карьере никто не работал, мы жгли костер, чтобы просушиться и погреться. Студент попробовал промывать вручную на лотке золото, но ничего не нашел и быстро охладел к этому занудному занятию. Около карьера имелся дежурный пруд, откуда забирали воду для мотопомпы, около пруда заросли молодых ив, и все истоптано лосиными следами. Как то раз, я послала Джола наверх за одним из образцов, и снизу руководила им, где копать и куда кидать мешок, чтобы он не застрял в щелях среди ледяных жил. Закончив процедуру, студент стал возвращаться с холма назад и пришел несколько возбужденный. Там лоси стоят у пруда, заметил он. Лось с лосенком, я иду себе сверху и их не вижу, пока почти вплотную не подошел. А тут лось смотрит на меня, уши вниз опустил и рычит. Я спросила: так они убежали от тебя? Нет, ответил Джол, это я убежал.

На следующий день я уже сама видела эту пару, как они вышли из кустов (там оказалась натоптанная тропа), прыгнули в пруд, и поплыли на другую сторону. На сей раз, они видели меня издалека и близко не подошли, но мне было неприятно находится в пределах их досягаемости, пока лосиха несколько минут стояла и меня разглядывала.

Поскольку на карьере интенсивно размывали мерзлую стенку, каждый день мы собирали урожай костей. За костями приезжали ДНК пипол, им лучше подобрать свежую кость, пока в ней не успела разрушиться ДНК на воздухе. На наших глазах вытаял довольно крупный бивень мамонта, а через пару дней бивень потоньше, от мастодонта. Больше всего было костей от бизонов, в том числе несколько черепов с рогами.

Работали мы еще на паре карьеров, уже в другой стороне от Индиан Ривер, поэтому обходились без дождя. На одном так было весьма жарко, мой ножик показывал 33 градуса в тени. Тень пришлось делать самим, так как естественных источников тени там не было, а камни белые и блестящие от слюды, и печет, и глаза слепит. Мы с некоторым трудом установили тент, привязав его к камням, так как колышки в этот грунт не втыкались. Все окрестные кусты были усеяны подосиновиками и груздями.

В середине июля в Доусоне состоялся традиционный музыкальный фестиваль. Он пользуется огромной популярностью, и в Доусон съехались молодые люди со всей Канады и части Америки, город быстро заполнился машинами, везде появились палатки. Палатки стояли и на газонах, и во дворах, и даже на автостоянке около парома, который всю ночь работает, стоять там крайне неуютно. Вокруг машин возились люди, что-то готовили на походных плитках, сидели на раскладных креслах – уже знакомый мне типичный канадский автомобильный образ жизни. Те, кто посмелее, поставил палатки в лесу.

Около Доусона полно медведей, в чем мне пришлось лишний раз убедиться.

Я пошла гулять по свеже построенной тропе совсем рядом с городом, оттуда отлично была слышна музыка с фестиваля, и проглядывались крыши домов. Залезла наверх на холм, посмотрела сверху на крышу нашего жилья, наслаждаясь свежим ветерком и ощущением того, что так близко от поселка медведей быть не должно. Пошла вниз и услышала шум в кустах ниже меня по склону, кто-то пробирался через лес. Ну вот, наверное медведь, подумала я, а ведь медвежьего спрея у меня с собой нет. И действительно, ниже меня метров в 10 шел черный, довольно крупный мишка, шел как раз по новой туристской тропе в сторону музыки. На фестивале жарили сосиски и гамбургеры, поэтому, кроме музыки по всем окрестностям раздавался еще и приятный запах пищи. Я остановилась и, следуя инструкции, дала медведю знать о себе, чтобы встреча не была неожиданной. Идти назад на гору мне не хотелось. Я крикнула спокойным твердым голосом «Хей». Медведь остановился и стал оглядываться и принюхиваться, пока меня не заметил, после чего уставился на меня внимательно и с интересом. Его черную морду, со светлым носом и блестящими глазками, я отчетливо видела. Я замахала руками и крикнула еще раз, громче, и медведь на мое счастье убежал. Спустившись вниз быстрым шагом (бежать по инструкции нельзя) я заявилась во двор нашей гостиницы, и на вопрос хозяина «как дела» ответила, что только что встретила медведя, меньше чем в 500 метрах отсюда. Хозяин удивился, он уже 10 лет рядом с городом медведей не видел. Он сказал что сам бы, наверное, нарушил инструкцию и побежал, ну а я и бегать то не люблю.

Вечером на дороги Доусона выходят лисы. В нашем дворе по ночам рыскали две лисы, одна рыжая с темными пятнами, и одна совсем черная, с светлым кончиком хвоста – дикая чернобурка. Лисы подбирали под столом крошки от нашего обеда. Рыже черная лиса одни раз шла за мной, пока я возвращалась с земляничного склона. Я ее не слышала, скорее, ощутила первобытным инстинктом, который в медвежьей стране необычайно обостряется, что за спиной кто-то есть. Обернулась и увидела, что следом спокойно, как собачка, семенит лиса, но, заметив, что ее обнаружили, лиса меня обогнала и побежала быстрее. Бежала она к городу.

Однако сильнее всего меня напугали свои же люди. Студенты нередко ночью посещали местные пабы, и я, в принципе, была готова к тому, что две мои соседки по комнате могут заявиться в три часа. Но тут я, внезапно проснувшись от слабого шума, увидела, как в светлом проеме двери (на дворе белые ночи) выделяются две крупные мужские фигуры, и они на цыпочках крадутся внутрь! Я вскочила. В ответ на мой возглас, кто там, послышался спокойный голос Бритты, что это Тайлор и Матиас, они захотели попить воды, и им было лень идти к себе на второй этаж. Вот почему они крались, не хотели меня будить. А я спросонья решила, что ночью к нам забрались грабители.

Студент Джол после ночи в пабе временно потерял работоспособность. Весь день был какой-то смазанный. Погода с утра хмурая, вот-вот пойдет дождь, что, впрочем, не впервой. Дуэнь только что вернулся из тундры и поднял всех в 8, а не в 9, как люди привыкли вставать в его отсутствие. Долго шли беспорядочные сборы и хождения, Дуэнь отдал свою машину своему коллеге почвоведу, который приехал на три дня, а сам намеревался ехать на машине Фабриса, а Фабрис того не знал заранее, и положил вещи стирать. Ждали, пока стиральная машина закончит работать, потом еще чего-то ждали, Джол на ходу засыпал. Наконец то поехали, Джол сел сзади и тут же отрубился, пока ехали, начался дождь, и с каждым километром он усиливался. На перевале стало ясно, что дождь здесь идет уже давно, дорога скользкая, мы едем в сплошном облаке и очевидно, что дождь на весь день. Дуэнь заявил, что такая погода на Юконе редкость, и что он лично брать свои образцы из мерзлой стенки под дождем не может, все течет, и посоветовал нам тоже этот день пропустить. Хорошо, мы согласились, и, найдя относительно безопасное место, с трудом развернулись назад. Машина елозила по мокрой глине, дорога вся в поворотах, погода мрачная, и студента развезло. Он попросился из машины, облегчил желудок, после чего снова заснул. Вечером Джол пришел в себя и очень извинялся, обещал в паб больше не ходить, и действительно не ходил. Очень хороший парень, понял, что мог подвести.

Полдня образовалось свободных, причем в Доусоне дождя не было, я поехала на другую сторону реки в лес собирать рыжики и сидеть у костра. На сей раз у меня с собой был медвежий спрей, но больше они уже не попадались.

Предсказание Дуэня, что на Юконе два дня подряд дождей не бывает, не сбылось. На следующий день было все то же самое: выехали по серому туману, на перевале попали в облако и работали целый день под мелкой моросью, но делать нечего, запасных дней уже нет, пришлось работать.

Вскоре Дуэнь с Бриттой уехали на Аляску в Фербенкс, а мы остались дорабатывать еще неделю. Ехать им пришлось непросто. Из-за необычно обильных дождей, на дороге на Аляску из Доусона, куда переправляются на пароме, случился оползень. Погиб один человек, дорогу закрыли, все кто прибыл в Доусон, с намерением продолжить путь на Аляску, вынуждены были повернуть назад, и ехать в обход через Вайтхорс, что занимает лишние сутки.

Мы спокойно доработали все, что нужно было, и в последний день стали собираться и упаковываться. Погода опять напортила – с утра зарядил дождь, достаточно сильный, чтобы можно было подумать, что он скоро кончится, но он с той же интенсивностью шел до 5 вечера. Мне это было очень некстати, все образцы намокли и отяжелели, теперь дополнительная работа сушить их в лаборатории, на солнышке во дворе оно было и приятнее и быстрее. Все грязное, сырое, паковаться противно, и главное, сознание того, что все это придется потом где-то сушить. Хорошо, что мы заранее помыли машину и снаружи и изнутри, и там мокрой грязи из бывшей пыли не образовалось.

Первый день пути ехали под дождем, в машине то оно не страшно. Только спать хочется больше чем обычно, а рядом с водителем спать не рекомендуется, чтобы ему тоже не захотелось. Болтать мы иногда болтали, но из-за того, что двое из троих говорят по-английски не очень свободно, хорошей легкой беседы не получалось. Я узнала, что оба моих спутника, хотя происходят из религиозных семей, относятся к христианству и прочим религиям скептически. На Западе, да и в России теперь уже, атеизм редкость. Наверное, склонность человека к религии - это часть его характера, и при прочих равных, от воспитания не зависит. Фабрис заявил, что он еще школьником хотел все пощупать и убедиться на собственном опыте, и учителя в воскресной школе ничего не могли с ним поделать.

Фабрис накануне отъезда поймал на болоте лягушонка для моей саламандры, теперь мы еще и везли лягушку в коробке со мхом, и так к ней привыкли, что давать саламандре уже не хотелось. Но кормить ее было нечем, и уже в Эдмонтоне, лягушка скончалась, и была отдана своему крупному родственнику на съедение. Я как вошла в дом, сразу отправилась к аквариуму с саламандрой с дохлой лягушкой в руках, так что забыла под сиденьем машины ноутбук. Фабрис его обнаружил потом и оставил в университете, пришлось вечером туда заезжать.

Дома запустение, Саша не очень то убирался и мыл посуду в мое отсутствие. Сам он был на работе, нашел, в конце концов, летнюю работу выдирать сорняки вдоль тротуаров, чтобы там потом посадить цветы. Работают они в криминальной части города, где полно бомжей и валяются использованные шприцы, в том числе на детской площадке. Город планирует благоустроить эту запущенную территорию. Несмотря на мало почетный характер работы, работа на город считается престижным делом, очень полезным для дальнейших попыток устроиться на работу. Я как сказала коллегам, что Саша работает на город, они в один голос заявили, что это круто. Устроился он туда по блату, иначе здесь вообще найти работу сложно, хотя блат сделал себе сам, помогая некой конторе бесплатно, а с конторой он познакомился на дополнительных занятиях еще в школе. Они его и порекомендовали, и еще теперь платят за компьютерные наладки. Денег в сумме немного, но хоть что-то, будем потом из них старенькую машину приобретать.

У нас сдвинулось с места процедура с получением вида на жительство. Пока я была в поле, пришло письмо, что надо пройти медкомиссию и отправить дополнительные документы о семейном статусе, так как мое заявление, что мы с мужем живем раздельно, их не устроило. Связь с Доусоном плохая, пришлось очень медленно раскручивать ситуацию. Сперва мы стали узнавать, не развелся ли уже муж сам, оказалось, что развелся еще в январе, мне он ничего не сказал. Теперь я уже не могу начинать процесс здесь от себя, как собиралась, и что было бы проще, а вынуждена просить его прислать в Канаду копию, заверенную и переведенную, что он развелся. Общаться с бывшим затруднительно, он не пользуется компьютером и все время в разъездах, а время идет, нам дали на все два месяца. Попросила еще Дуэня написать справку, что один месяц я была в поле. Он написал, но сделал ошибку в Сашиной фамилии, опять надо идти его искать и просить исправить. В общем, все идет с препятствиями как всегда. Однако мы успешно прошли медкомиссию почти без проволочек. Правда, пришлось просидеть в поликлинике почти весь день, народу полно, сперва тебе дают номерок и просят подождать, потом еще подождать и еще, хотя мы записались на прием заранее. Половина посетителей пришли с тем же делом, комиссия при получении вида на жительство, в том числе была тетка из Новой Зеландии. Врачей, которым поручено экзаменовать иностранцев, немного, всего 8 на город, вот люди и скопились здесь. Все мелкие процедуры, как, например, проверка зрения, происходили в закутке коридора среди ящиков с хламом, еще хуже чем в Москве. Доктор похоже что тоже эмигрант, с фамилией Салопек, говорит с акцентом. В общем, все относились к нам доброжелательно.

Кроме того, мне нужно сдать на права, для чего еще потренироваться с инструктором. Того опыта, что получен на Юконе, для оживленного города недостаточно, здесь другие навыки нужны. Я дозвонилась до Бруно, и мы продолжили наши уроки. Он начал урок фразой, неизвестно из какого, но явно славянского языка: «руки на муки». На сей раз, хотя я села за руль без дрожи в коленях, мастерства показать не получилось, обилие наглых машин и пешеходов меня сбило с настроя. Пришлось просить еще несколько часов занятий.

В Эдмонтоне тоже шли дожди, и тоже небывалый урожай грибов. В выходные мы с Сашей пошли в ближайший овраг прогуляться и набрали несколько килограмм молоденьких чистых подосиновиков. Они стоят рядами в осиново-тополевых перелесках, как карандаши с нераскрытыми шляпками. Все знакомые русские грибов брать не хотят, у всех закрома переполнены. Пришлось всучить часть Бруно. Я еще и с Юкона немало привезла, теперь морозилка забита жареными грибами на две трети. Я думаю, как бы примоститься к мерзлотному университетскому холодильнику.