Глава 21. Поход в Эвансбург. Новый год под ёлкой. Декабрь 2008

Подходят новогодние каникулы, у нас на работе уже почти никого нет. Саша сидит дома, у него школьные каникулы, иногда ходит на карате, а со мной почти не ходит, в субботу у него карате, а в воскресенье он подрабатывает сидя с ребенком Длусских. Они очень рады от своего шустрого ребенка иногда отдохнуть. Саша очень скептически относится к моим планам на зимний поход, да и погодка пока не для прогулок. Уже вторую неделю стоят морозы ночью до 33, днем 20-25, мы договорились, что если будут дни теплее минуса 10, сходим на три дня. По прогнозу окно в холодах маячит 27-28 числа. Эти длинные каникулы зимой трудно занять чем-нибудь полезным, если не достаточно богат, чтобы улететь отдыхать в тропические страны. Цены вокруг рождественских праздников на перелеты беспредельные, и все теплые спальные места забиты.

Так что нам, кроме своей палатки, ночевать негде, а в сильный мороз оно даже мне не очень по душе, не говоря уже о не таком подвинутом на походах компаньоне, как мой ребенок. Но других партнеров у меня здесь, как и в Англии, нет, с ночевкой, как я, может кто и ходит, только мне они незнакомы. Готовлюсь морально к тому, что придется скоро ходить в одиночку, некомфортно конечно, но не сидеть же дома. Люди удивительные домоседы. Просто выйти в лес погулять для большинства великое событие, вот Длусские купили наконец себе лыжи на распродаже за 5 лет пребывания в заснеженном Эдмонтоне, и все планируют, что когда-нибудь в хорошую погоду, да если еще совсем никаких других дел не случится, они пойдут, попробуют эти лыжи. Скорее всего, тот торжественный выход на лыжах будет у них уникальным – как и у большинства нормальных людей.

Снег у нас, в отличие от Москвы, выпал. Его достаточно для лыж на открытых пространствах, например, на поверхности замерзшего ручья или на травянистых полях, а в лесу маловато, на пустырях торчат камни. Несколько раз я ходила по снегу пешком, потому что уж больно холодно, а вчера в первый раз встала на лыжи. Сперва обещали в воскресенье минус 20, что теплее минуса 25 в субботу, и я решила в субботу прогуляться пешком, а в воскресенье на лыжах. До того я выбиралась смотреть в каком состоянии местность выше по течению реки Саскачеван, к западу от города. Там есть неосвоенный лесок, вроде как в ничей собственности, без забора, но добраться туда можно только по реке или по густым кустам и крутым оврагам.

По реке долго шел лед, нормального мороза для такой быстрой реки недостаточно, нужно минимум недельки две за минус 20. А пока было 5-10 градусов, по реке плыли круглые льдины и потихоньку росли ледяные края вдоль берегов. Надеясь на низкую воду и замерзшую прибрежную зону, я отправилась тогда на реку, но пришлось пробираться по кустам, потому что лед у берега был ненадежным, а вода, вместо того чтобы упасть, наоборот, поднялась выше, чем была ранней осенью. Было исключительно красиво и интересно наблюдать за ходом льда, как льдины крутятся, налетают на камни, трутся друг о друга и прибиваются к берегу.

Сейчас же река встала, и в ней запечатлен тот хаос, который имел место во время ледохода. Льдины замерзли так же, как они плыли, все перекрученные, вытесненные наружу и вздыбленные. По такой реке на лыжах не разгонишься. Ехать можно только вдоль кромки берега, где более или менее ровно, но там, почему то, почти не оказалось снега, только лед, покрытый розочками инея. Скорее всего, около берега иногда подтапливает свежей грунтовой водой. Я шла частично через торосы, так как по льду без снега идти скользко. Иногда под ногами что-то хрустело, но лед, судя по всему, толстый, в любом случае, река мелкая и утонуть в ней нельзя. Вся поверхность замерзшей реки, особенно около берега, была покрыта следами животных, среди которых мне удалось различить следы оленей, зайцев и собачьи, а так как не было следов людей кроме меня, я справедливо решила, что собаки есть койоты.

Вскоре показался сам койот – дикая канадская собака, размером и внешностью похожий на московских крупных дворняг, но с густой волнистой шерстью хорошего качества, у бродячей собаки такая шерсть была бы в колтунах и проплешинах, а тут чистый, пышущий здоровьем зверь, приспособленный к суровой канадской зиме. Цвет шкуры не серый как у волка, а коричневатый. Во всем остальном койот, конечно, больше волк, чем собака, и воет он очень впечатляюще. Мой попутчик койот не очень смущался присутствием человека в своих владениях. Он бежал себе, делая свои дежурные дела, правда, держал дистанцию, иногда оглядывался, иногда останавливался пометить приметную льдину или проверить, не вылез ли хозяин из бобровой хатки. Мы расстались только когда я свернула в лес делать костер, койот побежал дальше вдоль берега (смотреть на него приходилось против солнца, поэтому сфотографировать не получилось), зато, когда я после обеда вышла обратно на лед и пошла назад, меня проводили красивым воем. Говорят, основная пища койотов внутри Эдмонтона – неосторожные кошки, которые вышли погулять из дома. Здесь же, вне города, они могут поохотиться на мелких оленей, бобров, мышей и зайцев.

В субботу вечером прогноз на воскресенье изменили, уже не минус 20 обещали, а минус 29. Температура к ночи, действительно, упала за тридцатку, а утром в воскресенье термометр показывал искомые минус 29. Я все-таки хотела начать лыжный сезон и решила подождать до часов 11, и правильно, стало немного теплее, и я, взяв лыжи, отправилась на юг города на двух автобусах и встала на лыжи на ручье Вайтмад Крик. Здесь он сливался с примерно равновеликим ручьем Блекмад Крик. Поверхность была отличного качества, лед, и сантиметров 7 рыхлого снега. Мешались бобровые плотины, которых на участке 2 км было 4, завалы, нагромождения камней в русле, провалы во льду, и остановило меня последнее препятствие – разлив свежей воды среди высоких берегов так, что не обойти. Я не сразу заметила воду, да и не ожидала ее в такой мороз, но здесь это обычное дело, грунтовые воды прорываются на поверхность льда в разных местах и вскоре замерзают, образуя наледи, а тут был свежий прорыв. В двадцатиградусный мороз влага, конечно, примерзла намертво к скользящей поверхности, лыжи встали, и пришлось мне их снимать и отдирать лед ножом, просто палкой он не соскребался.

Я пошла по своим следам обратно, чтобы свернуть на ручей Блекмад. Причем, нигде никакой лыжни, только тропинка от пеших гуляющих, а на Блекмаде и того не было. Я поехала по чистой белой целине, где все следы принадлежали животным, оленям и койотам. Опять на меня вышел койот, не иначе как после охоты на кошек, он шел сверху из жилого района. Этот койот был более стеснительный и сразу удрал в лес. Долго мне проехать не удалось, путь закончился массивным завалом из толстых елок, который не обойти. С трудом найдя бобровый выход на крутой берег (они прокладывают нечто вроде желобов), я залезла, сняв лыжи, в лес, чтобы поесть у костра. Потом тем же путем спустилась по бобровой тропе вниз на заду как по трассе бобслея. По своей, даже слабой лыжне, идти стало значительно легче, я быстро вернулась к исходной точке и затем выбралась из долины наверх к жилью и автобусу, уже в сумерках, так как стартовала я поздно.

Надо будет заняться прорубкой трассы от завалов и прокладкой лыжни, может быть даже, кое-где снежку накидать на бобровые плотины, чтобы лыжи не скользили по обструганным палкам. Так что лыжный сезон в Канаде уже открыт. Причем, это в Эдмонтоне снегу не очень много, а по всей Канаде его гораздо больше, показывали по телевизору, как кто-то забыл вывезти лошадей с лужайки в горах, и дорогу туда засыпало, люди для спасения лошадей прокладывали дорожку в снегу, вручную, там только головы людей торчали из снежной траншеи.

Здесь 2 января (пятница) закончились длинные рождественские праздники, но многие еще в отъезде до понедельника. Я вышла на работу, раз уж не в отъезде. Гулять проблематично из-за низкой температуры, сегодня, например, минус 25 с ветром, лицо обжигает, как только выйдешь из помещения, и я поехала на работу на автобусе, хотя всегда хожу пешком. Народ в Университет потихоньку возвращается, если 24 декабря почти совсем было пусто, сегодня уже кто-то по коридору бродит.

Все праздники и до праздников, начиная с середины декабря, в Эдмонтоне было холодно. Я, как и в прошлом году, запланировала зимний поход, только более короткий, на три дня. Он вообще-то не очень стремился в зимний поход, и рад бы был просидеть все праздники дома, и я бы его не брала, если бы было еще с кем пойти. В Москве и то трудно найти партнера на поход, особенно зимой, а здесь, в новом месте, где мало знакомых, тем более. Мы каждый день напряженно следили за прогнозом погоды, чтобы выбрать три дня потеплее. Я обещала Саше, что мы пойдем только если дневная температура поднимется до минус 10, такие три дня имелись, но они по прогнозу все время мигрировали все дальше и дальше, пока не отошли на после нового года. Потом вдруг прогноз опять изменили, и теплые три дня пришлись на 27, 28 и 29 декабря, дни, конечно, относительно теплые, днем минус 8-12, ночью до минус 18. Но на фоне стабильной двадцатки, и это показалось хорошо.

Я оперативно приняла решение ехать, быстренько собрала новое оборудование, в частности, вместо палатки, я для зимы приобрела довольно плотный клеенчатый тент, чтобы спать у костра, этот тент с трудом сворачивался и занял слишком много места в рюкзаке. Мы взяли два легких плетеных пластиковых тента подстилать, мощный тент наверх и теплые спальники, которые в осеннем походе на снегу показали себя хорошо. Сашин спальник рассчитан на минус 18, мой на минус 12, еще я купила теплые вкладыши из поляра, рассчитывая одевать их поверх спальников, чтобы уберечь те от искр.

Мы планировали вернуться к новому году, и отметить его в русской компании как в прошлом году. Но компании не получилось, в прошлом году вечеринка состоялась в доме у Леши, с которым мы ездили в каратисткий лагерь, он нас знает, и вообще человек добрый и гостеприимный. На сей раз мы опять попросились к Леше, а он сказал, что они каждый год меняют дома, и этот новый год будут собираться у другой русской семьи. Другую семью мы тоже знали, встречали у Леши. Только у меня были сомнения, пригласят ли они нас, глава семьи, получивший здесь должность профессора, что вообще-то небывалая удача для иммигранта, показался мне человеком деловым и гордым своими успехами, а такие люди очень придирчиво относятся к кругу знакомых.

Поэтому я решила заранее подготовить для нас с Сашей запасной вариант в лесу поближе к дому. Мы зашли в ближайший лес на берегу реки, что от нас пешком полчаса, выбрали там симпатичную полянку, и очень быстро заготовили дрова на новогоднюю ночь. Дрова не проблема, в климате прерий даже лежащие на земле сучки и бревна остаются сухими, и кроме того, обычно бывает много мелких засохших осинок, которых даже рубить не надо, они просто вынимаются из земли с минимальным усилием. Там рядом имелись тропы, и днем было слишком людно для костровой деятельности, а ночью я решила, никто нам не помешает.

Утром 27, при легком морозце, мы одели рюкзаки и отправились на станцию грейхаунда, чтобы уехать в Эвансбург на реку Пембина, где уже были в мае. В первый раз путешествий на грейхаунде я покупала билеты за полчаса до отправления, обычно я делала это заранее, что давало скидку, но в эти дни мы были связаны прогнозом погоды. Народу клубилось очень много, на наш автобус, например, стоял очень длинный хвост, и было очевидно, что все не влезут. Но мы уже знали, что грейхаунд отправляет всех пассажиров, и продает столько билетов, сколько люди хотят купить. Так и сейчас, выделили второй автобус и разместили всех, правда, оба автобуса выехали с получасовым опозданием. Задержка нас не очень обрадовала, вместо двух тридцати, автобус прибыл на место в три часа, а в 4 уже начинает темнеть. Хорошо, что я знала особенности этой местности, и мы успели выйти из города и добраться до пригодного для ночевки леса до наступления темноты.

Мы шли по замерзшей реке, где снегу меньше чем на полях, и кусты не мешают передвижению. Еще там были следы от сномобилей, что помогало избегать проталин. Мы дошли по большой реке до притока Лобстик, где ночевали в мае, и углубились там в лес, под елкой нашлось ровное и малоснежное местечко без шиповника, и мы решили там вставать на ночлег. Остатки светового дня мы интенсивно таскали дрова на ночь. Потом, уже в темноте, расчленяли их до кострового размера. По советам бывалых туристов, что я подчерпнула из писем из Москвы, мы поставили наклонный тент, чтобы экранировать тепло от костра, и уложили в ноги бревна, чтобы спальники не прожигались.

Пока костер горел, лежать было тепло, но при местных трухлявых и тонких дровах, он прогорел полностью за полтора часа, а из-за того, что у нас было мало времени на сбор дров, запас получился небольшой, и я решила ночью больше не подкидывать, оставить на утро. Ночью было 17 градусов, в пределах нормы для Сашиного спальника, но он все равно жаловался, что мерзнут ноги. Тем не менее, спать было теплее, чем в прошлом походе. Без палатки изморозь на спальниках осела меньше, хотя немного их все же пришлось подсушить. Для меня главная проблема была с носом. Если высовывать нос из спальника, чтобы нормально дышать, он замерзал, а если погрузиться в спальник с головой, не хватало свежего воздуха. Я встала в 7 часов, еще по темноте, и возобновила костер, дав возможность Саше поспать в тепле самые холодные утренние часы. Если было бы побольше народу, проще было бы насобирать много дров и установить дежурство по поддержанию костра ночью, тогда спать было бы совсем тепло.

 Скоро небо стало светлеть, но оттого, что мы шли в уникальные теплые, а значит пасмурные дни, рассвета наблюдать не удалось. Мы вернулись на заснеженную реку Пембина (лед Лобстика был почти голый, там чаще образуются наледи) и пошли вверх по течению, пользуясь следами от сномобилей, которые немного примяли снег. В мае мы продирались по берегу по кустам, и, в целом, передвигались значительно медленнее. Сейчас же, по замерзшей реке, идти было одно удовольствие, берега высокие как в горах, жалко только, небо хмурое, на солнце все бы сверкало и искрилось. Мы очень быстро дошли до скалы с ласточкиными гнездами, где в мае повернули назад. Под скалой мы остановились отдохнуть.

Неожиданно сверху послышался чей то голос, чего мы никак не ожидали, дороги там нет, только ферма на некотором отдалении. Видимо, вышли погулять фермеры. Они нам крикнули, что ездить по льду опасно. Я знаю, что ходить о льду всегда опасно, но раз уж здесь проехались тяжелые сномобили, пешему бояться нечего, и река, по впечатлению майского похода, достаточно мелкая. Скорее всего фермеры думали, что мы на машине, и просто вышли на лед посмотреть какая дорога по льду, в Канаде редко кто передвигается без механических средств, и фермерам в голову не могло прийти, что кто-то зимой ходит пешком.

Мы пообедали с костром чтобы согреться, для чего пришлось вылезать на берег по замерзшему небольшому водопаду – картина нереальная под Москвой, где быстрые ручьи, и тем более водопады, зимой никогда не замерзают. Миновали тридцати сантиметровый пласт угля, который торчал себе в береговом обрыве. Раньше в Эвансбурге добывали уголь, а сейчас забросили, так как рядом есть более удобные места, где уголь лежит ближе к поверхности. В карьерах и в шахтах я видела уголь много раз, а вот так, чтобы он просто так выступал из скалы, редко где встретишь, в пределах Эдмонтона есть пара таких мест и здесь возле Эвансбурга. Рядом с пластом угля имелся красиво замерзший родничок. Его, наверное, летом и не видно, зимой же, как здесь часто бывает, он застыл причудливыми сосульками.

Я хотела сегодня встать пораньше, чтобы заготовить больше дров, и мы пошли искать место уже в три часа. Опять устроились под елкой, где снега мало и нет шиповника, и начали, как два бобра, таскать ветки к своему жилью. Дрова здесь добывались из длинных тонких стоячих сухих осин, мы натаскали их несколько десятков, и уже в темноте стали их пилить. На сей раз заготовлено было много, достаточно для всей ночи. Мы договорились, что кто просыпается выйти в туалет, подбрасывает дров в костер. Мы легли в 11 часов в тепле огромного костра. Первой встала я часа в 2 ночи, костер уже прогорел полностью до слабых угольков, я его раздула, наложила много новых дров и залезла в спальник в приятном тепле. В 4 часа встал Саша и еще раз обновил костер, так что, несмотря на более холодную ночь, спать было относительно комфортно.

В 7 часов я встала окончательно и начала готовить завтрак, и Саша уже вылезал из спальника и одевался в тепле. Но вода в бутылке, даже у костра, все равно замерзла. Зато ботинки «прощай молодость» показали себя великолепно. Они не окаменевали на морозе как кожаные в прошлом году, нога в них быстро согревалась, правда, подошва у меня на одном ботинке лопнула, но это уже скорее не из-за конструкции, а из-за качества исполнения. Жалко, что в Канаде войлочных сапог не делают.

От этой стоянки пошли назад. Начался снег, он присыпал слабые места на льду, хорошо, что мы шли по своим следам, и знали, где притаились полыньи. Река Пембина быстрая, с перекатами, и даже в мороз полностью не замерзает, несколько наледей и участков с открытой водой нам встретились. По свежим наледям, если они чуть успели покрыться снегом, подмерзнуть, и не скользкие, идти даже лучше. Там, где лед стабильный без наледей, он покрыт глубоким снегом и идти труднее, сномобильные следы не везде держат, хотя на лыжах было бы самый раз. На наледях образовывались красивые морозные узоры.

Мы пообедали на месте первой стоянки с костром, и посидели там, чтобы вернуться к автобусу точно к сроку, стало холодать, и торчать на остановке смысла не было. Автобус был в 4.45, в три мы ушли от костра, и, с некоторым трудом, залезли по крутому склону на высокий берег, где стоит Эвансбург. Снег еще неглубокий и рыхлый, а под ним осенние осиновые листья, что создает очень скользкую поверхность. Причем, держаться при восхождении в гору можно было только за кусты шиповника. Дальше пошли через лес по заснеженной тропе, свежий пушистый снег лег на кусты причудливыми комками, елки все в снегу, в общем, красиво, но холодно, с каждой минутой все холоднее – это возвращалась привычная двадцатка.

Холодало с ветром, когда мы вышли в поселок, стало совсем холодно, ветер пронизывает, а укрытия в просторных канадских поселениях практически нет. Мы заскочили погреться в продуктовый магазин, потом добрались до станции грейхаунда, которая здесь, на наше счастье, была в помещении и открыта, часто же автобус просто останавливается на трассе, причем нужно голосовать, а он может и не остановиться. Поэтому мы и выбрали маршрут с гарантированной остановкой автобуса.

Контора грейхаунда была совмещена с библиотекой, там стояла елка, и мы сидели в тепле, ожидая автобуса, который опять опоздал на полчаса. Когда водитель приехал, он сказал, что обстановка на дороге сложная из-за снегопада, и в канавах довольно много упавших туда машин. В Эдмонтоне свежего снега почти не было, он выпал на следующий день.

Вернувшись домой, мы навели справки о том, можно ли нам прийти в компанию на Новый год, но, как я и предполагала, русский профессор на нашу просьбу не отреагировал. Погода вернулась в прежнее состояние. 31 вечером мы, утеплившись, пошли встречать новый год на поляну в лесу. Было ясно, морозно, но без обещанного ветра, и очень светло. В городе снег отражает городские огни, и по лесу, особенно где нет елок, идти можно без фонариков. За городом в это время было намного темнее. Наши дрова на поляне лежали в сохранности, мы сделали костер, нарядили елку и сели греться на принесенных нами складных креслах. Они громоздкие, весь рюкзак заняли, но сидеть у костра на них удобно. Вокруг на удивление было тихо, даже в 12 часов послышалось всего пара отдаленных выстрелов петард или ракет и все. В Москве всю ночь слышен грохот канонады, и в Англии стреляли, а здесь, похоже, эта традиция не прижилась.

У костра было тепло и красиво, немножко скучно конечно вдвоем, но с другой стороны, веселиться мне особо и не хотелось. Год лично для меня был омрачен смертью Андрея Владимировича, и, первый раз за последние 25 лет, я осталась наедине со своими научными и жизненными проблемами. Раньше, придя домой из любого похода, я первым делом ему звонила, докладывала, что вновь свободна, и, после некоторого начальственного ворчания, мы начинали планировать, как распределить время на множество важных и неотложных дел. А теперь вдруг этого не надо, хотя дела остались, они как то стали не такими важными и неотложными.